превращали в дерево или во что бы то ни было еще, но Нонна Михайловна, имей она волшебную силу, не преминула бы это сделать.

Сколько его помнили те, кто работал здесь давно, он всегда был пионером первого отряда – с четырнадцати до восемнадцати лет, удачно скрываясь в лагере сначала от инспектора по делам несовершеннолетних, а потом от милиции и военкомата.

Любимой игрушкой Стасика были садовые грабли с витыми зубцами. Он носил их с собой везде и даже спал с ними. Как Маленький Дима носил с собой телефон, так Стасик ходил с граблями. Однажды, расстроившись из-за того, что каша слишком горячая, он сначала воткнул их в тридцатилитровый чан с этой кашей, а затем вытер о футболки пионеров из своего отряда. После этого грабли у него забрали с обещанием, что отдадут завтра, если он будет себя хорошо вести. Но Стасик не умел себя хорошо вести. Вечером он сбежал из отряда и вернулся на следующий день со справкой от психиатра о том, что грабли – это его воображаемый друг и что разлучать их нельзя.

У Стасика было много разных справок. Их вполне хватило бы на то, чтобы закрыть перед ним деревянные ворота «Гудрона» навсегда, но вся его семья из двух человек была настолько неблагополучной, о чем тоже имелись соответствующие справки, что Стасика не только не выгоняли из лагеря, но и давали ему бесплатные путевки на каждую смену.

Единственным человеком, которого он боялся, была мама, очень тихая, в два раза меньше Стасика женщина. Она ничего ему не говорила, но умела смотреть так, что Стасик начинал горбиться и пускать слюнявые пузыри. Такой Стасик устраивал всех больше, чем Стасик, машущий над головой воображаемым другом, поэтому Нонна Михайловна взяла его маму работать уборщицей.

Четыре года назад Мама сообщила всем, что ее сына забрали в армию, и с тех пор каждую смену брала по одному выходному, чтобы его навестить, однако в последнее время многие стали задаваться вопросом, что же это за армия, где служат четыре года. «Еще два осталось», – спокойно отвечала Мама и просила разойтись, потому что ей надо протереть полы. Больше она ничего не говорила, только смотрела так, что хотелось пускать слюнявые пузыри, и молча выполняла свою работу.

Отъезд Мамы каждый раз был если не праздником, то некоторым облегчением, но уборка в этот день не отменялась. Если бы это произошло, то к утру следующего дня все утонули бы в грязи, которая неизвестно откуда бралась, поэтому Нонна Михайловна объявляла этот день парково-хозяйственным и устраивала конкурс на самое большое количество собранного мусора.

Победителю доставались внеплановый поход в бассейн и возможность провести отрядный «огонек» в актовом зале. Приз был так себе, на него клевали только младшие отряды, но зато так активно, что остальным работы просто не оставалось.

– Я знаю, где можно взять списанный матрас, – сказал Валерка и по просьбе Сережи подравнялся в строю.

– Он не списанный, а описанный, – Вова тоже подравнялся и втянул живот, – и я тоже знаю, где он лежит. На твоей кровати!

Вова захихикал и получил от Женьки свернутым в трубочку листом бумаги по голове. Прежде чем объявить о начале сбора мусора, Нонна Михайловна попросила прочитать детям мотивирующее стихотворение, но они и так уже были настолько мотивированы, что прочитать его никак не удавалось.

– Дай сюда, – сказала Анька и взяла у Женьки листок. – Ничего доверить нельзя. Сходи лучше в главный корпус за инвентарем.

Приглашаем на субботник.

Приходите, стар и млад!

Каждый дорог нам работник,

Каждый может внести вклад!

Все лопаты, грабли, краску

Можно будет взять в ГэКа.

Будет лагерь наш как в сказке,

Присоединяйся к нам, ага!

– Ага! – сказал Валерка. – Уж на что Вован дебил, а и то лучше сочинит.

Вова так и не понял, обидеться ему или нет, поэтому на всякий случай ткнул Валерку транзистором.

– Все свободны! – Анька забрала транзистор, бросила листок со стихотворением в Валеркин пустой пакет и повернулась к Женьке: – Давай иди в ГэКа. Возьми лопаты, грабли, краску. Что там еще?

Женька не любил ходить куда-либо один, потому что обычно это плохо заканчивалось, но ему так понравилось щекотать Маринке нос перышками, которыми были украшены ее разноцветные карандашики, и выводить из себя Олега, который тыкал себя в кадык колюще-режущими предметами, что совершенно потерял бдительность.

Купаясь в своих иллюзиях относительно Маринки и оставляя за собой шлейф аромата Dolce&Gabbana, Женька медленно шел по асфальтовой дорожке мимо корпусов и рассчитывал вернуться, когда с запланированным на вечер танцевальным марафоном все уже будет решено без него. Перед широкими ступеньками он остановился, чтобы при дневном свете оценить степень белизны французского манжета, но как только поднес к глазам белоснежный рукав, прямо на ступеньках главного корпуса на него напали три жертвы общественного темперамента.

Одна из них с криком: «Жми его, Надька, я сзади зайду!» заломила ему руку за спину и, тряся огромной грудью под растянутым сарафаном, потребовала от Женьки немедленно подписать какие-то документы. Женька отказался что-либо подписывать, потому что однажды в переходе на станции метро «Беляево» при таких же обстоятельствах его заставили вступить в партию «Россия без мракобесия», из которой он и по сей день не может выйти.

Тогда девушка по имени Надя применила в отношении Женьки физическую силу, в результате чего он лишился клока волос, верхней пуговицы от рубашки Baumler и частично памяти, потому что так испугался, что забыл, зачем шел.

Получив вожделенную подпись, жертвы общественного темперамента по очереди поцеловали Женьку ярко накрашенными губами в обе щеки, затем издали победный клич и, сверкая белыми ляжками, побежали в сторону второго корпуса, а Женька так и остался сидеть на широких ступеньках, пытаясь осмыслить, что произошло.

Придя в себя, но так и не вспомнив, зачем шел, он решил податься в ближайшие кусты, чтобы выкурить там пару сигарет с ментолом и понять, что делать дальше. Но каково же было его удивление, когда в этих кустах он обнаружил Виталика, над которым десять минут назад точно так же надругались какие-то женщины и тоже заставили что-то подписать.

Позже выяснилось, что это были пионерки из первого и второго отрядов, для которых Леха организовал зарницу с заданием как можно быстрее собрать подписи всех вожатых. Женька с Виталиком были в этом списке последними и, оказывая сопротивление, затягивали окончание игры и выявление победителя.

Из-за этого происшествия Женька не принес ни