Томас насторожился.

— На что намекаешь?

— Ни на что особенное, — ответил Олегравнодушно. — Но разве не стоит оставить вроде бы безопасное местечко,чтобы не искать беглецов по всему лесу? А прийти и взять тепленькими? Вопределенном месте?

Томас сказал с презрением:

— Олег, ты настолько трус, что тебе опасности мерещатсяуже везде. Как ты живешь?

— Да вот так и живу, — ответил Олег совздохом. — Ну что, пойдем?

Томас поднялся.

— Пойдем. Как только вспомню, каких коней оставили взамке...

— Зато шкуры унесли, — сообщил Олег. — Еслиты не знал. Или тебе обязательно нужно было красиво погибнуть в жаркой схватке?

Томас подумал, наморщил лоб, очень уж трудный вопрос задалОлег, наконец буркнул с неудовольствием:

— Не обязательно, хотя рыцарь должен заканчивать земнойпуть с мечом в руке и именем дамы на запершихся устах. Но я не хотел быогорчать таким пустячком Яру.

Деревья неохотно отодвигались в стороны, пахнуло сыростью ипрохладой, в глубине леса вообще полумрак, солнечные лучи зависают в густыхкронах, под ногами толстый слой серых и коричневых листьев.

Олег насторожился, через пару мгновений Томас уловил далекоержание, а затем и треск кустарника. Олег еще осматривался, когда Томас разомоценил обстановку.

— Они и с той стороны!.. В часовню!

И первым ринулся к каменному зданию. Обнаженный мечугрожающе блистал в его руке, Олег понесся следом. Они были на полпути кчасовне, когда между деревьями замелькали всадники.

— Вот они!.. Лови, догоняй!..

Томас наддал, за спиной все громче топот копыт, но икаменное укрытие галопом ринулось навстречу. Рядом мелькнули красные волосыотшельника, он наддал, как почуял, что Томас собирается приотстать, чтобывбежать последним, закрывая спину невоенного человека.

Томас влетел следом за Олегом в черный прямоугольник наместе двери, мгновенно развернулся и встал сбоку от края, меч красиво и грозновоздел для разящего удара.

Прогремели копыта, мимо пронесся храпящий конь. Всадникчто-то выкрикнул, проскакали еще трое, но никто не рискнул ринуться забеглецами.

Томас сказал злорадно:

— Видели, как я их учил воинскому искусству там, водворе!

Олег поморщился.

— Томас, не употребляй это святое слово.

— Какое? — переспросил Томас.

— Искусство, — пояснил Олег. — В приложении квоинскому делу оно звучит... как будто глумишься над всей твоей церковью...Тебе не кажется странным, что никто даже не пытается сунуть сюда нос?

— Ничуть, — ответил Томас гордо. — Разве я непреподал им урок там, в замке?

— Да, — согласился Олег, — конечно. Ноокружить и стоять вот так глупо.

Он оглядел помещение, обычная коробка из массивных глыб,камни за много лет от тяжести сплавились краями. Несколько глыб под одной изстен, можно только догадываться, что там был алтарь. В единственное окошкопадает красноватый свет закатного солнца, в крыше прорехи...

Томас смотрел с недоумением, как Олег подкатил один изкамней к стене с окошком.

— Там не пролезет и кошка!

— Я только выгляну, — ответил Олегязвительно, — если ты не против...

Томас не нашелся с ответом, а Олег осторожно выглянул вокошко, готовый в любой момент сдвинуться в сторону, если увидит направленный вего сторону лук или арбалет.

Томас ждал у входа, мелькнула мысль чем-то да завалить вход,можно бы даже теми раскатившимися от алтаря глыбами, но вряд ли дадутзаниматься строительством.

Вокруг часовни конское ржание, топот копыт, грубые голоса ичастый звон металла, но теперь и Томас ощутил, что собравшиеся не пытаютсявломиться в часовню и сломить сопротивление в жаркой схватке потому, что...

Да, похоже, чего-то ждут. Олег время от времени поднимаетголову, внимательно осматривает крышу. Там совсем черно, в лесу темнеет задолгодо прихода ночи.

Воины быстро натаскали хвороста, вспыхнул костер, неожиданнояркий и сразу отшвырнувший тьму далеко за деревья. Багровый свет прорезал итьму в часовне, ворвавшись через дверной проем. Томаса заметили, заоралиторжествующе, а он, озлившись, показал оголенный меч и сделал приглашающийжест.

— Ого, — услышал Томас приглушенный возгласОлега. — Вот, оказывается, чего ждали...

Со стороны дороги в сопровождении троих воинов прискакалгерцог. По правую руку с ним на темном, как ночь, коне очень грузный человек вмонашеском одеянии, капюшон надвинут на лоб, но Томас успел заметить нечестивыезнаки на щеках, выдающие колдуна.

К ним подскочил высокий человек в латах, даже вздрагивает отусердия и вовсю машет невидимым хвостом. Быстро-быстро протараторил, чтобеглецов настигли в том месте, которое им и указал высокочтимый хозяин, вот онив том каменном гадюшнике, их не стали выкуривать, как и велено...

— Великолепно, — коротко бросил герцог. —Просто великолепно. Я сам не ожидал, что подскажут так точно. Сэр Лилиенталь,можете приступать со своим искусством.

Человек в сутане с капюшоном тяжело сполз с коня, на землеон показался Томасу еще безобразнее и толще. Неспешно снял прикрепленную кседлу сумку, отошел на пару шагов и опустил на землю.

Воины, пугливо переглядываясь, взяли копья на изготовку ипопятились. Человек в сутане, который сэр Лилиенталь, оказался в серединеширокого круга. Даже герцог, который так и не покинул седло, натянул повод,конь присел на круп и отступил на несколько шагов.

Томас, выглядывая одним глазом, прошептал:

— Что они готовят?

— Мешок развязывает, — буркнул Олег.

— А потом?

— Что-то вытащит.

— Это я и так знаю! А что вытащит? Ты же вещий, вгрядущее дерзаешь заглядывать, нечестивец! Деяния и планы Господаподсматриваешь!

— Я мелочами не интересуюсь, — буркнул Олег ещенедовольнее. — Мне масштабы подавай.

Колдун запустил руки в мешок и что-то там ловил, такпоказалось всем, в мешке трепыхалось и металось из стороны в сторону, наконецлицо колдуна озарилось торжеством, он задержал дыхание и вытащил, крепко держаза горлышко, небольшой медный кувшин, потемневший от старости.

Кувшин вел себя смирно, Томас не мог понять, что же тампрыгало и увертывалось, а колдун осторожно поставил кувшин на землю. Воины,выставив перед собой копья, отступили еще на пару шагов и уперлись спинами вдеревья.

Рука герцога дернулась кверху, даже Олег угадал знакомый жест:герцог то ли в страхе, то ли в неуверенности хотел привычно осенить себязнамением креста, но вовремя спохватился и лишь вытер пот со лба.