Олег оглянулся затравленно.

— Не успеваем...

— Так примем бой! — воскликнул Томас.

— И это все, на что ты годен?.. Следуй за мной!

Голос был таким, что у Томаса и мысли не возниклоослушаться, он вбежал за Олегом в полутемное помещение бездумно, пронессяследом через комнатки прислуги, перед ними в страхе разбегались стряпухи,прачки, отпрянули к стенам два углежога с черными мешками. У одного завязка намешке лопнула, крупные угли покатились по полу, звучно лопаясь под сапогами.

Олег с разбега вышиб запыленную и затянутую паутиной дверьисчез в полутьме, что перешла в тьму полную, непроглядную, оттуда донесся егозлой голос:

— Не отставай, черепаха!

Далеко впереди вспыхнул красноватый свет смоляного факела.Олег уходил с мечом в одной руке и факелом в другой по узкому коридору. Сгрохотом вышиб еще одну дверь, а дальше ступени повели вниз, откуда пахнулосыростью.

Томас бежал следом, наконец вспомнил, что таким голосомпринц Готфрид Бульонский посылал их, усталых и замученных, на прорывсарацинского войска. И отряд крестоносцев прошел через несметное полчище, какгорячий нож сквозь глыбу масла, вышел к своим и захватил по дороге двух знатныхпленников.

— Не отстаю, — прокричал он звонко. — Я тебепятки оттопчу!

Ход привел в мрачную захламленную галерею с застойнымзатхлым запахом. Томас догнал Олега, тот пробирается осторожно, смотрит подноги, светит факелом в стены.

— У тебя глаза хорошие? — спросил он. —Смотри по той стороне, я — по этой.

— Что это за коридор? — спросил Томас. Оноглянулся. — Почему за нами не гонятся?

— Трусят, — ответил Олег.

— Я так и знал, — сказал Томас с презрением. —А еще на поединок...

— Здесь древние твари, — объяснил Олег. — Этопострашнее, чем смерть от меча.

Он ускорил шаг, Томас споткнулся, а когда поднялся, отсветфакела падает уже из-за поворота. Донесся раздраженный голос:

— Ты где? Все отдыхаешь?

— Я между двумя каменными ящиками, — радостнопрокричал Томас, — только железными!

В голосе отшельника ясно звучало раздражение.

— Дикий ты, как все христиане. Это не ящики, а дивноукрашенные лучшими мастерами гробы древних вождей пиктов. Тот, что справа,принадлежит Концеляниускису, а тот, что слева, самому Угнолыртуксу.

Томас спросил ядовито:

— Это ты их прикончил?

— Грубый ты, — ответил Олег хмуро, — я ведьмыслитель, а не этот... мечемахатель.

— Да, конечно, — согласился Томас, — это онисами закололись мечами, а ты только рядом стоял, верю... Надеюсь, от грохота непроснутся?

— Не хотелось бы, — откликнулся Олег. — Хотя,кто знает...

Томас сказал с беспокойством:

— Тогда надо выбираться как-то! Я мертвых что-то несовсем обожаю. В смысле не свежих мертвых, эти безопасные, а давно мертвых...

— Не отставай, — донесся напряженный голос. —За нами не спускаются лишь потому, что здесь нечто более опасное, чем твой меч.

Томас, ушибаясь и падая, но держа меч наготове, поспешил наголос. К счастью, Олег остановился и ощупывал стену. Пробормотал разочарованно:

— Не здесь... и не здесь...

Томас спросил с ядовитым сочувствием:

— Уже и забыл, где ловушки ставил...

— Я здесь первый раз, — огрызнулся Олег. — Ноя говорил, все строят одинаково, как пчелы соты. Хоть и не подсматривают друг удруга. И все уверены, что уж они-то придумали что-то необычное. Идиоты.

Он двинулся вдоль стены, черная тень металась от стены кстене, пальцы Олега трогали покрытый склизким мхом камень, иногда ударялкулаком, но всякий раз Томас, слышал только разочарованное бормотание,отшельник шел дальше, а Томас чувствовал, как от страшного напряжения немеютмускулы.

Меч стал тяжелым, перекинул в другую руку, глаза шарили непо стенам, как велел Олег, какие там таинственные знаки, как будто он отличитих от нетаинственных, а вот что-то там впереди черное шевельнулось в темноте...

Но Олег проходил мимо, однако Томас не успевал перевестидыхание, как снова что-то выглядывало из тьмы, вращало огненными глазами, дажешептало жутким голосом.

Ноги начали подкашиваться, он слышал свое тяжелое дыхание,потерял счет поворотам, спускам. Дважды Олег вроде бы находил тайные ходы,трижды пробирались на четвереньках, пока находили место, где удавалосьраспрямить ноющие спины, и вдруг впереди блеснул свет, настолько невероятный,что Томас прошептал в великом удивлении:

— Это что же... выход?

Свет становился ярче, но все же пришлось раздвинуть огромныеглыбы. Сорная трава вымахала в полтора роста, надежно спрятав даже камни.

Томас ошалело оглядывался. Они очутились в лесу, хотя содной стороны видно за деревьями ровное поле, а за ним на горе выситсямассивная крепость герцога.

— Но как же... чудища?

Олег отмахнулся.

— Не люблю драться. Отыскал боковой ход, чтобы с нимине встречаться. Но если очень хочешь, иди побей, я пока здесь отдохну.

Томас в бессилии сел на камень.

— Нет уж, пусть чудища подождут до следующего раза.

Олег осматривался, даже поднялся на камни, вытягивал шею.Удивился громко:

— Какой дурак поставил в лесу часовню?.. Да еще такуюсолидную...

Томас со стоном повернулся.

— В такой глуши?

— Видимо, — ответил Олег с сомнением, — здесьбыла деревня. Почему люди ушли, сейчас не скажешь, да и домишки либо сожгли,либо сгнили... а часовня вон из каких глыб сложена!

Томас перекрестился, сказал с великим облегчением:

— Если подземные твари выскочат по нашему следу,отсидимся в часовне. Ее святость отгонит любые исчадия ада.

Олег поморщился.

— А людей?

— А люди при чем...

Томас осекся. Нежить и нечисть не смеют приближаться кцерквям, монастырям и часовням, как и другим освященным местам, но вполне могутведьмы, колдуны, разбойники, убийцы — которые за плату и мать родную зарежут.Эти не только могут убить всех, кто найдет убежище в святых местах, норазрушить и само убежище, если оно не слишком, а вот такое, как эта маленькаячасовенка.

— Но все-таки здесь они не слишком преуспели, —сказал он, бодрясь. — Люди ушли, но часовенка хранит эти земли.

Олег осмотрелся, голос его был холодным и подозрительным:

— Кто знает, зачем они оставили эту часовню.