Мысль была откровенно глупой, может настолько глупой, чтозаслуживала быть занесенной в «Книгу рекордов Гиннесса», однако она почему-топомогла ей успокоиться. Двигаясь медленно — зная, что, ускорив шаг, онамгновенно лишится с таким трудом обретенного хладнокровия. — Рози спустилась потрем каменным ступенькам (еще более запущенным) и очутилась в месте, котороепро себя назвала Садом Быка. Дождь продолжал идти, но теперь с неба падали лишьредкие капли, ураганный ветер утих до печальных вздохов. Рози прошла по ряду,образованному двумя грядками коричневых мертвых стеблей кукурузы (ничто в мирене заставило бы ее шагать босиком по гниющим помидорам, чувствуя, как онилопаются под ногами), прислушиваясь к недовольному бормотанию ручья неподалеку.Звук уверенно нарастал, и сразу за грядками с кукурузой, футах в пятнадцативпереди, она увидела этот ручей. Шириной около десяти футов, он, судя попологим берегам, вряд ли был очень глубоким, но сейчас, после только чтопрошедшего ливня, вздулся от впадавших в него ручейков.

Вода в ручье оказалась черного, лишенного отблесков цвета.Рози медленно подошла к потоку, смутно чувствуя, что свободной рукой на ходубессознательным движением отжимает воду из собственных волос. Приблизившись кручью вплотную, она ощутила исходящий от него своеобразный минеральный запах,тяжелый от обилия металлов и вместе с тем необычайно привлекательный. Онанеожиданно почувствовала жажду, невыносимую жажду, ее горло пересохло, какполка над камином.

«Не вздумай пить из него, как бы сильно тебе ни хотелось —не вздумай, — даже не дотрагивайся до воды!»

Да, именно так она сказала ей; женщина в красномпредупредила Рози, что если та замочит хоть один палец в воде ручья, то забудетвсе, что знала, даже свое собственное имя. Но так ли это страшно? Еслизадуматься над существующим порядком вещей, так ли это страшно — забыть обовсем, тем более что одной из вещей в данном порядке является Норман; она моглабы забыть о Нормане, о том, что он, возможно, все еще разыскивает ее, что он,вероятно, убил человека, пытаясь напасть на ее след.

Она сглотнула и услышала сухой металлический скрежет во рту.И снова, действуя почти автоматически, практически не воспринимая и неосознавая своих поступков, Рози провела рукой вдоль своего бока, погладилавыпуклость груди, дотронулась до шеи, собирая не успевшую высохнуть влагу. Онализнула мокрую ладонь. Это не помогло справиться с жаждой; наоборот, толькоусилило ее. Густая, непроницаемая для света чернота шевелилась, обтекаянесколько брошенных в ручей камней, и Рози казалось, что странный минеральный запахпроник в ее голову, пропитал все тело. Она знала, каким окажется вкус воды —приторным, как старый сироп — и мысленно представила, как по горлу в животпоплывут неизвестные соли и бромиды, оставляя на языке привкус беспамятнойземли. И тогда она перестанет бояться воспоминаний о том, как миссис Пратт(седая и бледная, как снег, кроме губ, которые приобрели оттенок сока голубики)позвонила в дверь и сообщила, что ее семья, вся ее семья погибла в результатежуткой аварии на шоссе, она перестанет бояться воспоминаний о Нормане скарандашом или Нормане с теннисной ракеткой. В сознании не возникнет образмужчины, прислонившегося к косяку двери таверны «Маленький глоток», она невспомнит толстую женщину, обозвавшую обитательниц «Дочерей и сестер» лесбиянками,живущими на государственное пособие. Она больше не увидит во сне, как сидит,сжавшись в комок, в углу гостиной, чувствуя подкатывающую тошноту от боли впочках и напоминая себе, что если ее стошнит, она ни в коем случае не должнаиспачкать пол — в фартук, только в фартук! Забыть обо всем этом — что можетбыть лучше? Некоторые вещи заслуживают забытья, другие — то, например, что онсделал с ней с помощью теннисной ракетки, — нуждаются в забытьи… но беда в том,что большинству людей так и не подворачивается возможность достичь желаемогодаже во сне.

Рози дрожала всем телом, ее взгляд был прикован к воде,текущей мимо нее, как дорогие шелка, залитые черными чернилами; горло жгло,словно в нем развели костер, глаза пульсировали в глазницах, и она ужепредставила, как ложится на живот и припадает губами к ручью, а затем погружаетв черноту потока всю голову и пьет, пьет, пьет, как лошадь.

«Ты забудешь и Билла, — прошептала Практичность-Благоразумиепочти извиняющимся тоном. — Ты забудешь зеленоватый проблеск в его карихглазах, маленький шрам на мочке уха. В последнее время ты испытала нечто, о чемстоит помнить, правда, Рози? Ты же сама об этом знаешь, так ведь?»

Не медля больше ни секунды (она подумала, что еслизадержится перед ручьем еще немного, то даже мысль о Билле не сможет ееудержать), Рози развела руки в стороны для равновесия и ступила на первыйкамень. Из мокрой (и тяжелой) ночной рубашки в ручей падали розовые капли, оначувствовала завернутый в полотно, словно косточка персика, обломок скалы. Онавстала на первый камень левой ногой, правой опираясь о пологий берег, собирая вкулак все свое мужество, затем перенесла правую ногу на следующий камень. Покачто все нормально. Она подняла левую ногу и шагнула на третий камень. В этотраз равновесие слегка нарушилось, и Рози покачнулась вправо, размахивая левойрукой, а бульканье и журчание странного потока давило на уши. Пожалуй, ручей нетакой узкий, как ей показалось вначале, и на мгновение она застыла посередине,слыша лишь бормотание воды под ней и свое испуганное сердцебиение.

Боясь, что, если задержится надолго, решимость покинет ее,Рози переступила на последний камень и спрыгнула на мертвую траву на другомберегу ручья. Пройдя всего три шага в направлении рощи мертвых деревьев, онавдруг сообразила, что жажда прошла, словно ее никогда и не было.

Наверное, когда-то, давным-давно, здесь похоронили живымисказочных великанов, и те умерли, пытаясь выбраться из-под земли; деревья — этоих лишенные плоти руки, безуспешно пытающиеся зацепиться за небо — молчаливыесвидетельства убийства. Голые ветви переплетались в странных геометрическихузорах. Она увидела тропинку, скрывающуюся в глубине рощи. Начало тропинкиохраняла каменная статуя мальчика с огромным возбужденным фаллосом. Мальчикподнял обе руки над головой, как футбольный судья, дающий знак о забитом вворота противника голе. Когда Рози проходила мимо него, незрячие каменные глазаповернулись, следя за ней. Она не сомневалась в этом.

«Эй, малышка! — сплюнув, произнес каменный мальчик ей вслед:голос его звучал не в ушах, а в сознании. — Не хочешь прилечь со мной? Мыбыстро, по-собачьи».

Она попятилась от него, инстинктивно поднимая руки, чтобызащититься, но каменная статуя — всего лишь каменная статуя… если она вообщепревращалась во что-то иное, пусть даже на короткий миг. С его карикатурноогромного пениса капала вода. «Тут с эрекцией никаких проблем, — подумала Рози,глядя прямо в лишенные зрачков глаза мальчика, видя его кажущуюся понимающейулыбку (улыбался ли он раньше? Рози попыталась вспомнить и не смогла). —Пожалуй, Норман позавидовал бы ему».

Она поспешила мимо статуи и зашагала по тропинке, борясь сжеланием оглянуться, чтобы проверить, не решил ли каменный мальчик последоватьза ней, желая применить свое орудие на практике. Она не отважилась оглянуться,боясь, что перенапряженный мозг увидит то, чего на самом деле нет.