Младенческий плач достиг ее слуха, словно звук, доносящийсяс другого континента, и Рози со страхом, вспыхнувшим с новой силой, посмотрелана разрушенный храм у подножия холма, который как-то странно и неприятно невписывался в перспективу. Кроме того, она почувствовала легкое пульсирующеепокалывание в грудях, знакомое ощущение, преследовавшее ее на протяжениинескольких месяцев после выкидыша.

Рози открыла рот, еще не зная, что собирается сказать,понимая только, что намерена протестовать, но прежде, чем она успела вымолвитьхоть слово, на ее плечо опустилась рука. Повернувшись, она увидела женщину вкрасном. Та предупреждающе покачала головой, снова постучала пальцем по виску иуказала вниз, в сторону храма.

Еще одна рука крепко сжала запястье Рози. Она оглянулась и впоследний момент успела сообразить, что женщина в хитоне теперь стоит лицом кней. Ощутив, что ее мозг заполнили образы Медузы-Горгоны, Рози мгновенноопустила взгляд к своим ногам, чтобы не смотреть ей в лицо. Но увиденное —тыльная сторона руки, сжимавшей ее запястье, — тоже было не из приятных. Рукуженщины покрывало темно-серое пятно, напомнившее Рози почему-то затаившегося вглубине океанского хищника. Совершенно черные ногти казались мертвыми. Розипродолжала разглядывать руку и заметила, как из-под одного ногтя выбралсямаленький белый червь и свалился на землю.

— Теперь отправляйся, — велела Мареновая Роза. — Сделай дляменя то, что я не могу сделать сама. И помни: я всегда возвращаю долги.

— Хорошо, — сказала Рози. Ее охватило кошмарное, извращенноежелание поднять голову и посмотреть в лицо женщины. Увидеть, что там. Можетбыть, свое собственное лицо, плавающее под мертвенно-серыми пятнами недуга,который, съедая тебя заживо, одновременно сводит с ума. — Хорошо, я пойду. Япопытаюсь, только не заставляй меня глядеть тебе в лицо.

Рука разжалась, отпуская ее запястье… но медленно, словноготовая в любой момент схватить снова, если хозяйка почувствует хоть малейшиеколебания в душе Рози. Затем рука повернулась, и один мертвенно-серый палецвытянулся, показывая вниз, на основание холма, как Призрак приближающегосяРождества, указывающий Эбенезеру Скруджу нужный могильный камень.

— Тогда иди, — повторила Мареновая Роза. Рози медленно инерешительно зашагала вниз по склону холма, все еще глядя на свои ноги, которыеприминали высокую густую траву. Лишь когда особенно сильный удар грома сотряспочву под ней, она отважилась поднять голову и обнаружила, что женщина вдлинном красном одеянии спускается вместе с ней.

— Ты поможешь мне? — спросила Рози.

— Мне нельзя заходить за нее, — проговорила та, кивая наупавшую и разбившуюся колонну. — У меня такая же болячка, как и у нее, правда,только-только начинается.

Она вытянула руку, и Рози увидела аморфную розовую опухоль,расползающуюся по ее плоти — внутри ее плоти — между запястьем и локтем. Точнотакое же пятно окрасило середину ее ладони. Это, второе, выглядело почтикрасивым. Оно напомнило Рози о цветке клевера, который она обнаружила между половицами9 своей комнате. Та комната, которую она считала убежищем, на которуюполагалась, казалась теперь очень далекой. Возможно, то было сном, вся еепредшествующая жизнь — настоящий сон, а это место — единственная реальность.

— Пока только два пятна, больше я не нашла, — продолжалаженщина, но и их хватает, чтобы закрыть мне дорогу туда. Бык учует меня, ипоминай, как звали. Бросится-то он на меня, но умрем мы обе.

— Какой бык? — озадаченно и испуганно переспросила Рози. Онипочти дошли до повалившейся колонны.

— Эринис. Он охраняет храм.

— Какой храм?

— Не трать время на мужские вопросы, женщина.

— О чем ты говоришь? Что значит «мужские вопросы»?

— Те, на которые ты сама знаешь ответ. Иди-ка сюда.

«Уэнди Ярроу» остановилась у покрытого темным мхом обломкаколонны и нетерпеливо взглянула на Рози. Храм мрачно возвышался совсем рядом.Рози посмотрела на него, и глазам стало больно, как если смотреть на киноэкран,где раздваивается изображение. Она увидела непонятные выпуклости там, где их недолжно быть; заметила неясные тени, которые тут же исчезли, как только онаморгнула.

— У Эриниса один глаз, да и тот слепой, но нюх у него оченьострый. Сейчас не твое время, подруга?

— Мое… время?

— Время месячных.

Рози отрицательно покачала головой.

— Хорошо, иначе бы он прикончил тебя раньше, чем ты успелабы начать. А у меня не было месячных с тех пор, как появились первые признакиболезни. Жалко, потому что та кровь подошла бы лучше. Ну да ладно..

Оглушительный грохот расколол небо на части прямо у них надголовами, и сверху упали первые ледяные капли дождя.

— Надо поторапливаться! — сказала ей «Уэнди Ярроу» — женщинав красном одеянии. — Оторви два куска от своей ночной рубашки — один: чтобыперевязать рану, а второй, побольше, чтобы в него можно было завернуть камень,да еще и завязать потом. Не спорь и не задавай больше дурацких вопросов. Делай,что тебе говорят.

Наклонившись, Рози подняла край ночной рубашки и оторваладлинную широкую полосу, обнажив левую ногу почти до самого бедра. «При ходьбе ябуду похожа на официантку из китайского ресторана», — мелькнуло у нее в голове.Потом она оторвала полоску поменьше, подняла голову и вздрогнула, увидев, что«Уэнди Ярроу» держит в руке длинный зловещий обоюдоострый кинжал Рози непредставляла, откуда вдруг появилось оружие, разве что та носила его при себе,привязав к бедру, как героиня одного из приторных романов Пола Шелдона, гдевсегда всему есть объяснение, каким бы надуманным ни был сюжет.

«Наверное, именно там она и носит его», — подумала Рози. Онапонимала, что и ей самой нож не помешал бы, если собирается путешествовать вкомпании женщины в мареновом хитоне. Она опять вспомнила, как женщина вкрасном, которая уже сопровождала Мареновую Розу в ее путешествиях, покрутилауказательным пальцем у виска и посоветовала Рози не смотреть на хозяйку и неприкасаться к ней. «Тебе она вреда не причинит, — всплыли в памяти ее слова, —да только она не всегда успевает совладать с собой в последнее время. Что-то сней не в порядке».

Рози открыла рот, чтобы спросить у женщины, стоящей рядом супавшей колонной, что та собирается делать с кинжалом… но через секундупередумала. Если мужскими называют те вопросы, на которые ты уже знаешь ответ,то это, несомненно, один из них. «Уэнди» поймала ее взгляд.

— Сначала понадобится большой кусок, — сказала она —Приготовь-ка его.

Прежде, чем Рози успела произнести что-то, «Уэнди» остриемкинжала проколола кожу на руке. Затем прошептала несколько слов, которые Рози неразобрана — возможно, слова молитвы, — и чиркнула кинжалом, разрезаяпредплечье, которое тут же окрасилось в тон платья. Кожа разошлась в стороны,открывая путь крови, и та превратила тонкий надрез в темную широкую полосу;красные ручейки побежали по руке.