Рози ищет в глазах зверя безумие или здравомыслие… и находити то, и другое.

Затем лисица обворачивается пушистым хвостом, кладеткрасивую морду на передние лапы и закрывает глаза. Кажется, что она спит.

— Пожалуйста, — шепчет Рози в последний раз и уходит. Когдамашина едет по двадцать седьмому шоссе, неся ее, как она надеется, назад, кнормальной жизни, Рози выбрасывает последний кусок прежней жизни — сумочку,которую привезла из Египта, — через открытое окно автомобиля.

Приступы ярости прекратились.

Девочке Памеле еще далеко до взрослой, однако она достиглавозраста, когда появляются первые друзья, у нее начинают намечаться груди, матьразъясняет ей, что месячные — это естественное для каждой женщины явление. Онавыросла настолько, что начинает спорить с матерью из-за того, как одеваться, вкакое время возвращаться домой, с кем и как долго встречаться. Ураганный сезонсозревания Памелы еще не набрал силы, но Рози чувствует его приближение, однаковоспринимает все спокойно, ибо приступы ярости прекратились.

Волосы Билла редеют, в них поблескивает седина. Волосы Розисохраняют свой цвет. Она носит простую, непритязательную прическу, позволяяволосам свободно ниспадать на плечи. Иногда она завязывает их в хвост, ноникогда не заплетает в косу.

Миновали годы с того дня, когда Билл вез ее по двадцатьседьмому шоссе на пикник в Шорленд; похоже, он забыл о любимом месте на озерепосле того, как продал «харлей-дэвидсон» — по словам Билла, его «реакция уже нета, что раньше; когда удовольствие сопряжено с риском, приходит времярасставаться со старыми привычками». Рози не возражает, но ей кажется, чтовместе с мотоциклом Билл продал и целый ворох приятных воспоминаний, о них онаискренне сожалеет. Словно часть ее молодости осталась упакованной в багажнике«харлея», а Билл забыл проверить багажник, и все досталось покупателю, миломумолодому человеку из Эванстона.

Они больше не ездят в Шорленд, однако каждый год,обязательно весной, Рози отправляется туда сама. На ее глазах новое деревопревращалось из тоненького побега в молодое растение, а затем в крепкое деревцесо стройным стволом и раскидистой кроной. Она наблюдает за тем, как оно растетна поляне, где больше не резвятся лисята. Рози молча сидит перед деревом,иногда по несколько часов кряду, сложив руки на коленях. Она приезжает сюда недля поклонения или молитв, однако эти посещения, ставшие уже ритуалом, преисполняютчувством выполненного долга, после них Рози ощущает некое обновление. Как будтоони удерживают ее от того, чтобы причинять боль близким и друзьям — Биллу,Пэмми, Роде, Курту (о Робе Леффертсе можно уже не беспокоиться; в тот год,когда Пэмми исполнилось пять, он тихо умер от сердечного приступа). И если этотак, значит, все правильно, она не тратит время попусту, приезжая сюда.

Но каким же совершенным в своей красоте растет дерево! Егомолодые ветви покрыты густыми, здоровыми, глянцевыми листьями темно-зеленогоцвета, а за последние два года она замечала неожиданные всплески красок в гущелиствы — это цветки, которые позже превратятся в плоды. Рози не сомневалась,что, если кто-то наткнется на поляну и рискнет отведать плодов этого дерева,результатом станет смерть, и смерть отвратительная. Временами это беспокоит ее,но пока нет никаких признаков того, что кому-то удалось обнаружить поляну, ипотому тревоги Рози не слишком сильны. До сих пор она не видела следовпребывания здесь других людей — ни единой пустой банки из-под пива или оберткиот жевательной резинки, ни одного окурка. Ей же достаточно того, что онаприезжает сюда каждую весну, садится перед деревом, сложив на коленях гладкие,не покрытые пятнами смертельной болезни руки, и смотрит на древо своей ярости,на резкие мареновые всплески цветков, которые позже превратятся в несущиесмерть плоды с одуряющим притягательным запахом.

Иногда, сидя перед молодым деревом, она напевает.

— На самом деле я — Рози, я — Рози Настоящая… советую поверитьмне… со мною шутки плохи…

Разумеется, не такая она и значительная личность, говоряоткровенно, разве что для близких к ней людей, но, поскольку по-настоящему ееволнуют только они, ничего в этом плохого нет. Все счета оплачены, как говорилаженщина в мареновом дзате. Она достигла безопасной гавани, и этими весеннимиутрами, сидя, подогнув под себя ноги, перед деревом на тихой, поросшей травойполяне, изменившей ее жизнь (между прочим, открывающийся отсюда пейзаж оченьнапоминает нарисованную маслом картину — из разряда тех, что пылятся на дальнихполках антикварных магазинов и ломбардов), она подчас ощущает такой приливблагодарности, что начинает болеть сердце. Рвущиеся наружу чувства заставляютРози петь. Должна петь. У нее нет другого выбора.

И время от времени на краю поляны вырастает лисица — старая,оставившая далеко позади славные годы красоты и резвости, с ярко-рыжим хвостом,в котором теперь мелькает проседь, — и замирает, прислушиваясь к пению Рози.Взгляд ее черных немигающих глаз мало что выражает, однако Рози безошибочноугадывает в них отблеск ума — глубокого и мудрого.

10 июня 1993 — 17 ноября 1994