«Почему я не в силах выбросить это проклятое семечко?Плевать на древо, скажите мне только, почему я не могу спустить в унитаз этопроклятое семечко? Избавиться от него раз и навсегда?»

Ответ не появился. Зато в открытое окно влетел сумасшедшийгрохот и треск подъехавшего к дому мотоцикла, который она уже научиласьвыделять среди других. Быстро, не задаваясь новыми вопросами, Рози положилакольцо на клочок мягкой голубой ткани рядом с семечком, завернула края,подбежала к комоду и взяла лежавшую на нем сумочку. Не ахти какая — старенькаяи потрескавшаяся, — однако Рози свыклась с ней и не хотела расставаться. В тувесну она привезла ее из поездки в Египет. Открыла сумочку и сунула внутрьмаленький голубой сверток, затолкав поглубже, на самое дно, где он будет даже вбольшей безопасности, чем керамическая бутылочка в шкафчике аптечки. Покончив сэтим, она подошла к окну и с наслаждением вдохнула полной грудью свежий воздух.

Когда вернулся Билл, притащив с собой воскресную газету ипросто невероятное количество булочек в бумажном пакете, Рози приветствовалаего ослепительной улыбкой.

— Где ты так задержался? — спросила она, про себя добавив:«Ну ты и лиса, Рози, Ну ты и…»

Улыбка, вспыхнувшая на его лице в ответ на ее улыбку, вдругисчезла.

— Рози? Что с тобой?

Ее улыбка стала еще шире.

— Ничего. Все отлично, Наверное, гусь только что прошел надмоей могилой.

Только то был не гусь.

«Могу я дать один совет прежде, чем отправить вас назад?»—спросила ее Мареновая Роза, и позже в тот день, уже после того, как лейтенантХейл принес им тяжкую весть об Анне Стивенсон (обнаруженную лишь наутро — ведьона так не любила, чтобы посторонние нарушали покой ее кабинета) и затем ушел,Рози последовала ее совету. Несмотря на воскресенье, салон-парикмахерская«Волосы 2000» на Скайвью-молле работал. Парикмахер, к которой обратилась Рози,прекрасно поняла, в чем заключается просьба клиентки, но попыталась отговоритьее.

— Вам так идет эта прическа! — воскликнула она.

— Я знаю, — согласилась Рози, — но все равно мне она ненравится.

Поэтому парикмахер сделала то, чего от нее требовали, аБилл, вопреки ожиданиям, не выразил возмущенного протеста, когда онивстретились вечером.

— Твои волосы стали короче, но в целом прическа похожа нату, с которой ты впервые появилась в ломбарде, — заявил он. — Мне нравится.

Она обняла его.

— Хорошо.

— Что скажешь насчет ужина в китайском ресторане? —Соглашусь при одном условии — если пообещаешь остаться у меня.

— Эх, если бы все обещания были такими приятными, —усмехнулся он.

Заголовок понедельника:

«ПОЛИЦЕЙСКИЙ-ПРЕСТУПНИК ЗАМЕЧЕН В ВИСКОНСИНЕ».

Заголовок вторника:

«ПОЛИЦИЯ РАЗЫСКИВАЕТ УБИЙЦУ-ПОЛИЦЕЙСКОГО ДЭНИЭЛСА».

Заголовок среды:

«АННА СТИВЕНСОН КРЕМИРОВАНА; 2000 ЧЕЛОВЕК

В МОЛЧАЛИВОМ МАРШЕ ПОМИНОВЕНИЯ».

Заголовок четверга:

«ПОЛИЦИЯ ПОЛАГАЕТ, ЧТО ДЭНИЭЛС ПОКОНЧИЛ С СОБОЙ».

В пятницу Норман переместился на вторую страницу. Кследующей пятнице он исчез бесследно.

Вскоре после четвертого июля Робби Леффертс предложил Розиначитать роман, резко отличавшийся от книг Ричарда Расина: «Тысячу акров» ДжейнСмайли. В романе шла речь о фермерском семействе, живущем в штате Айова, но вдействительности книга повествовала не о тяготах фермерской жизни; во времяучебы в колледже Рози три года являлась художником-оформителем студенческогодраматического театра, и хотя ей не довелось выйти на сцену под огнями рампы,все-таки приобретенного опыта хватало, чтобы узнать безумного шекспировскогокороля с первого же взгляда. Смайли одела короля Лира в штаны фермера, нобезумие остается безумием, как бы оно ни маскировалось.

Кроме того, автор превратила своего героя в существо,пугающе похожее на Нормана. В день, когда чтения завершились («Ваша лучшаяработа до сих пор, — заверила ее Рода, — и одно из лучших чтений, которое яслышала за всю жизнь»), Рози вернулась в свою комнату на Трентон-стрит, досталастарое, написанное маслом полотно из шкафа, в котором оно хранилось с ночи…скажем так, исчезновения Нормана. Впервые после той ночи Рози посмотрела накартину.

То, что она увидела, ничуть ее не удивило. На картину сновавернулся день. Вершина холма, поросшая густой летней травой, была такой же, ихрам у подножия холма оставался таким же (или почти таким же; у Рози возникловпечатление, что странные очертания храма, выводившие здание за рамки обычнойперспективы, каким-то образом стали нормальными), женщины по-прежнему не было.Рози подумалось, что Доркас увела безумную женщину в последний раз взглянуть намладенца… после чего Мареновая Роза в одиночестве продолжит свой путь,направляясь туда, куда уходят чудовища вроде нее, когда пробивает час ихсмерти.

Она отнесла картину на первый этаж, к мусоросжигателю, держаее за края — так, словно опасалась, что, если не будет очень осторожна, рукапровалится сквозь холст в иной мир. Признаться честно, она действительнопобаивалась, что подобное может произойти.

У шахты мусоросжигателя она задержалась на минутку, впоследний раз остановив взгляд на картине, — картине, которая позвала ее спыльной полки ломбарда безмолвным требовательным голосом; принадлежавшим,наверное, самой Мареновой Розе. «Так оно и есть», — подумала Рози. Онапотянулась рукой к дверке мусоросжигателя и опять замерла: ее вниманиепривлекли две детали, не замеченные раньше, две точки в густой траве неподалекуот вершины холма. Нахмурившись, она провела пальцем по затвердевшим краскам,пытаясь сообразить, что означают эти точки. Ответ пришел почти сразу. Розоваяточка цвета цветка клевера — это ее свитер. Черная точка рядом с ним — курткаБилла, которую он в тот день дал ей для поездки на озеро. Потеря свитера невызывала сожаления — дешевая синтетическая тряпка, каких полно в каждоммагазине, — но вот о куртке она искренне жалела. Не совсем новая, верно, но онаслужила бы верой и правдой еще много лет. Кроме того, ей нравилось возвращатьвещи, которые она брала взаймы.

Даже нормановской кредитной карточкой она воспользоваласьтолько один раз.

Она посмотрела на картину и вздохнула. Нет смысла беречь ее;очень скоро она съедет с комнаты, которую подыскала для нее Анна, и у нее небыло желания забирать с собой больше напоминаний о прошлом, чем необходимо.Хватит и того, что застряло в ее сознании, как осколки гранаты, но…