Отлично, клиент дозрел, и мы одни. Я посмотрела на него исовершенно другим тоном, голосом человека, который полжизни объяснял людямлексику и фразеологию иностранных языков, произнесла:

– Договориться мы, Сергей Яковлевич, безусловно,попробуем, надеюсь, что достигнем консенсуса, но деньги мне не нужны.

Даже если бы с потолка вдруг хлынул внезапно золотой дождь,Савостин не удивился бы больше. Рот мужика уехал в сторону, словно кареткапишущей машинки, глаза почти вывалились из орбит.

– Вы кто? – только и сумел выговорить он.

– Сестричка, Анна Николаевна, из деревенькиРябиновки, – ухмыльнулась я, – а где, кстати, ваша родина, знаете,Славик?

Савостин молчал.

– Не знаете, – констатировала я, – ародственники-то живы? Не боитесь, что вот так, не ровен час, прибудут в гости сгостинцами? Если уж, господин Савостин, вы решились поменяться судьбой сРасторгуевым, то хотя бы уточнили кое-какие биографические данные для порядка.А то может случиться конфуз!

Но многократно сидевший Савостин уже успел прийти в себя испокойно осведомился:

– Так что хотите за молчание?

– Всего лишь имя, фамилию и адрес человека, которыйпопросил вас с Котэ Джапаридзе отправить в «Милосердие» девочку полутора лет.

Сергей Яковлевич помолчал секунду и сказал:

– А зачем вам?

– Ну, господин Савостин, это не разговор! Время идет,сейчас явится Ира, то-то она обрадуется, узнав правду. Ведь кругом тридцатьвосьмая получается! Если вы Расторгуев, значит, брачный аферист, а еслиСавостин – то вор-рецидивист, к тому же не отмотавший срок до конца!

На лице собеседника нехорошо заходили желваки. Я поспешилазаметить:

– Надеюсь, понимаете, что пришла на встречу не одна?Меня ждут внизу.

Сергей тяжело вздохнул:

– Да вот хотел знакомому помочь.

Оказывается, к нему с просьбой обратился Котэ. У того естьдовольно хороший приятель, тоже когда-то сидевший, – Алексей Лесников.Правда, попал Леша в тюрьму только один раз, потом взялся за ум и сейчасзанимается коммерческой деятельностью – конфетами торгует. У него завязалсяроман с молодой женщиной, а у той – дочка Оля от другого мужика.

Лесникову не захотелось кормить чужого приблудыша, вот он ипридумал целое дело. Отправил любовницу отдыхать, а сам обратился к Котэ спросьбой увезти девчонку. Убивать ребенка он не собирался, а просто деть кудаподальше, чтоб под ногами не путалась. Матери Алексей скажет, что Оляскоропостижно умерла.

Котэ был чем-то обязан Лесникову и взялся помочь. Он тоже нехотел убивать ни в чем не повинного ребенка и, вспомнив про Жанну, нагрузилСергея этой проблемой. Так Оля оказалась в «Милосердии».

– Узнайте адрес Лесникова, – велела я.

Сергей быстро сообщил:

– Волгоградская улица, семнадцать, туда за девчонкойсам ездил, а зачем она вам?

– Молитесь, чтобы за это дело не взяласьмилиция, – сообщила я, – меня наняли родители Олечки, чтобы узнать,кто украл ребенка.

– Как украл? – остолбенел Савостин. – Даникогда я таким не занимался, что я, крыса? Сказали, от байстрючки избавитьсяхотят. Да девке у приемных родителей лучше даже будет. Дома отчим со светусживет, а мать побоится мужику поперек слово сказать!

Похоже, в этой истории все только и думают о благоденствиидетей!

К несказанной радости Сергея, я быстро удалилась. Он непошел за мной, но занавески на окне заколыхались, когда «сестра» вышла во двор.Хорошо еще, что догадалась поставить «Вольво» в другом конце переулка. Чувствуяна себе чужой взгляд, заскочила в магазин и, схватив с вешалки первыепопавшиеся вещи, влетела в примерочную кабинку. Через пять минут, одетая вчерный брючный костюм, стерла бумажными носовыми платками грим с лица, стянулапарик и, расплатившись, выскочила наружу. Как раз вовремя. По переулку всторону магазина почти бежал Савостин. Значит, решил проследить за мной навсякий случай, увидел из окна, куда направилась.

Пока уголовник разыскивал в торговом зале «сестрицу», япреспокойненько села в «Вольво» и отбыла в Ложкино.

Домой попала как раз к чаю. Капа и девочки лакомилисьдомашним кексом, в воздухе витал аромат свежей выпечки.

– Какой аппетитный! – восхитилась я. – Ктоиспек?

– Капа, – пробормотала с набитым ртомЗайка, – она здорово готовит! Знаешь, оказывается, макароны кладут вкипяток.

Я усмехнулась. Нет, все-таки Кеша любит Ольгу и готов радинее на геройские поступки. Несколько дней назад Зайка решила сотворить макароныпо-сицилийски. Соус из жареного лука и свежих помидор с зеленью ей и впрямьудался. Беда случилась со спагетти. Когда наша повариха, покипятив макароныпримерно пятнадцать минут, вывалила их в дуршлаг, перед ее изумленным взоромпредстал единый монолит. Аппетитные белые трубочки, столь красиво выглядевшие вупаковке, в «умелых» руках Зайки превратились в какую-то странно однороднуюклейкую массу. Впрочем, так бывает всегда, когда лапшу бросают не в кипяток, ав холодную воду.

Удрученная Ольга попыталась расковырять содержимое дуршлагавилкой, но не тут-то было. Когда-то в давнюю давину в нашей институтскойстоловой подавали абсолютно несъедобное блюдо – запеканку из макарон. Большевсего приготовленные невесткой спагетти напоминали тот каменный и склизкий«лапшевник».

Бедная повариха, не понимая, каким образом получился стольдиковинный результат, зарыдала. Прибежал Кеша. Убедившись, что жена не вылиласебе на ноги кастрюлю с кипятком и не отрубила пальцы разделочным топориком, онпринялся утешать беднягу. Но Ольга, без конца всхлипывая, твердила особственной никчемности и невезучести. Исчерпав все мужские аргументы типа «ятебя люблю», «мне другая не нужна», «ты лучшая жена на свете», наш адвокатухватил каменный скользкий пласт и принялся с аппетитом его кусать,приговаривая: «Но это же страшно вкусно!»