– Может, у ребенка фамилия матери, а Лесников,вообще-то, отчим, – предположила я.

Призванные на помощь воспитательницы и нянечки были болеечем категоричны. Ни папы, ни отчима с такой фамилией среди родителей нет. Нечислился Лесников и среди сотрудников.

– Может, что перепутали? – горела желанием помочьдиректриса. – Вам точно наш садик нужен?

– Да мне вообще-то не сказали, что тут детскоеучреждение, – выворачивалась я, – Фонд культуры дал адрес –Волгоградский, дом семь.

– А мы семь «а», – обрадовалась женщина, –дом семь – во дворе школы.

Я побежала туда и уже издали поняла, что снова тяну пустуюфишку. Небольшое трехэтажное здание скучно смотрело полуразбитыми стеклами,жильцы выселены, а сами хоромы предназначены на снос.

Разочарованная, залезла в «Вольво» и вытащила атлас. Ну надоже – Волгоградский проспект, Волгоградская улица, Волгоградский переулок,Волгоградское шоссе и проезд Волгина. Все магистрали длинные, на каждой естькак седьмой, так и семнадцатый дом. Может, Савостин ошибся? Я долгое время жилавозле площади Марины Расковой и не раз встречала там москвичей, безнадежно ищущихулицу Марины Расковой. Они, бедняги, никак не могли понять, слушая моиобъяснения, зачем столице два совершенно одноименных названия. Вдруг СергейЯковлевич обознался и ездил на Волгоградский проспект?

Решив не сдаваться, отправилась по новому адресу. Солнцеприпекало совершенно по-летнему, машины вокруг испускали вонючий чад, и головастала болеть. Пришлось тормозить у аптеки и покупать цитрамон. Запив коричневуютаблетку приторно сладким спрайтом, я поехала дальше.

Волгоградский проспект сплошь заставлен красивыми кирпичнымидомами. Но надо же такому случиться – под седьмым номером почта, а семнадцатыйпредставляет собой бассейн. И ни там, ни там нет сотрудников по имени АлексейЛесников.

Я купила мороженое и тут же уронила кусок шоколадногопломбира на нежно-розовую юбку. Да уж, неприятности имеют обыкновение ходитьтучами.

Пришлось ехать утешаться в «Макдоналдс». Поглощая сочныйгорячий чизбургер, я почувствовала, как в голову возвращается способностьмыслить.

Конечно, Савостин мог неправильно запомнить адрес, но что-томне подсказывает, что милейший Сергей Яковлевич просто обманщик, гнусный имерзкий тип, а я-то, лягушка безмозглая, позволила провести себя на мякине! Нуничего, господин уголовничек, придется вас еще раз побеспокоить.

Хорошо хоть сейчас повсюду можно купить необходимую одежду.Прямо на Тверской купила отвратительные турецкие шмотки, они – кровныеродственники вчерашней юбки, приобретенной на «блошке». Только вещи украшают вэтот раз бирки «Сделано в Италии», и цена в несколько раз выше.

Продавщицы с изумлением смотрели, как элегантная дама,предъявившая к оплате платиновую кредитку, вылезает из костюма от Лагерфельда иоблачается в бесформенное одеяние. Наконец одна из девушек не выдержала идвинулась в мою сторону.

– Не стоит покупать эти вещи, – шепнуло милоесоздание, понизив голос, – ваш костюм красивее.

– Да вот, – развела я руками, – измазаламороженым…

– Тогда возьмите лучше платье, – предложилапродавщица и, порывшись на стойках, вытащила довольно миленькую вещицу.

Ярлык, прикрепленный к воротничку, честно признавался:«Произведено в Польше», но цвет приятный, пошит неплохо…

– Нет, – каменным голосом произнесла я, вытаскиваярасшитую «жемчугами» оранжевую блузку, – хочу эту.

– Отличный выбор, – одобрила вымуштрованнаяпродавщица, не моргнув глазом, и показала на строгую черную юбку с небольшимразрезом – чудесно подойдет к кофточке.

В общем, она была права, сочетание оранжевого и черного –любимая фенька Валентино и поэтому я незамедлительно отобрала ярко-зеленуююбищу, смахивающую на цыганское одеяние. Последний штрих – лимонно-желтые тапкина резиновом ходу. По-моему, нет ничего гаже, чем сочетание лимонного иоранжевого оттенков, и сюда лучше всего подойдет почти белая перламутроваяпомада, которая делает губы похожими на рот покойника.

Но все тщательные приготовления оказались напрасными. Назвонки в дверь никто не открывал. Зато высунулась соседка и, оглядев меня с ногдо головы, решила не церемониться:

– Чего расшумелась?

– Иру ищу.

– Уехали они еще вчера, – пояснила все знающаябаба, – часов в десять вечера с сумками на поезд пошли. К ейной материотправились.

– Куда?

– А хрен их знает, теперь через месяц вернутся, мнеключи оставили, чтоб цветы поливала. Так что иди себе отсюдова, – сообщилатетка и скрылась.

Я отступила в машину. Очень не люблю, когда что-то нарушаетмои планы, и готова биться до конца. Значит, убежали, решили спрятать концы вводу! Ну не дураки ли! Разве невиновный станет скрываться!

Я развернула машину и, не снимая дурацкой одежды, понесласьк Джапаридзе. Может, конечно, делаю глупость, но попробую потрясти милейшегоКотэ. И снова поджидала неудача. Дверь в квартиру не шелохнулась, внутри«глазка» не мелькали тени. Там явно никого нет, просто наваждение какое-то. Аведь как здорово только что все устраивалось, и нате вам – полный отлуп!

Но я не привыкла складывать руки и поэтому понеслась вСклифосовский к Савостиной. Жанна Яковлевна выглядела уже намного лучше. Вглаза вернулся блеск, а на щеки – нормальный цвет, но мой визит не доставил ейабсолютно никакой радости, хотя я купила для нее новые книги Марининой, сливы иминеральную воду «Перье».

– Спасибо, конечно, – процедила директриса, всемсвоим видом демонстрируя, что лучше бы мне провалиться сквозь землю, – ноне читаю детективы.

Нашла чем гордиться, все люди обожают, а она нет. Вы в метровидели хоть кого-нибудь с томиком Пушкина или Гоголя? Нет, у всех в рукахМаринина, Дашкова, Серова да еще «Бешеный».

– От слив меня пучит, а из воды предпочитаю тольконашу, «Святой источник», – занудила Жанна Яковлевна.

Я со вздохом стукнула стеклянными бутылками о тумбочку.Люблю квасных патриотов! Да вода «Перье» пьется во Франции уже целое столетие ипо своим целебным качествам приближается к нашему боржоми. Только где он,настоящий боржоми? Ладно, не хочет «Перье», пусть хлебает водицу из лужи подназванием «Московская минеральная».

– Не знаете, куда подевался братец? – без лишнихвступлений задала я главный вопрос.

– Дома, наверное, или на работе, – совершенноспокойно ответила директриса.

– А где он трудится?