– Не за что. Может быть, вас домой отвезти после работы? Мнене трудно.

– Ну что вы! Спасибо. Зачем?

– Затем, что это странно, – исподлобья взглянул на нее Алим.– Странно, что эти цыгане к вам так пристали. Откуда они знали, что у вассотовый в кармане? Видели, как вы звонили куда-то?

– Нет, я только собиралась позвонить, но телефон еще недостала. Они его не видели. Вообще-то, они мне кричали не «отдавай телефон», а«выворачивай карманы», – вспомнила Валентина. – Но у меня в карманах вообще нетничего, кроме телефона и вот этого, – она раздраженно вытащила очечник. –Кто-то забыл у меня в кабинете, я его таскаю сегодня с собой, как дура. Апочему вы говорите, что это странно?

– Потому что видно было, что вы без сумки, что выскочили изроддома как бы на минутку. Понятно, что никаких денег и ценных вещей у вас бытьпри себе не могло. Какой смысл к вам так приставать? Странно это. Неразумно.

– Господи, ну какого разума вы от цыган хотите? – Валентинапостаралась говорить как можно легче, но с трудом сдерживала подступившеераздражение.

Ну зачем он ее снова пугает? Она еле-еле успокоилась, а этотАлим опять заставил встревожиться. Привез в консультацию – ну и привез, спасибоему большое, нет же, пристал со своими цыганами.

Словно Валентина сама не понимает, что это нападение дико,чудовищно и непонятно! Как будто у нее не возникают по этому поводу такие жедикие, дурацкие мысли!

Ладно, успокойся. Ты, как и всякий врач, немедленно хочешьлюбому явлению и событию поставить диагноз. А есть вещи, которые диагностике неподдаются. И объяснению – тоже. Поди пойми, почему дурочка Маша, котораяпрекрасно знает о своей предрасположенности к преждевременным родам, беззаботнодоходила до предела своего срока, в больницу не пошла, хотя ей было данонаправление, да еще и залегла рожать на диване консультации. Поди пойми, почемуэта, как ее там, Иванова, прекрасно знающая, насколько тяжело больна, лечитьсяне желает, но при этом зачем-то притащилась проверяться на тепловизоре. Чтобыеще раз выслушать практически смертный приговор?.. Вот точно так же поди пойми,почему цыгане с такой яростью напали на женщину, у которой явно не могло бытьничего особенного в карманах. Не могли они знать про мобильник! Надо было,дуре, швырнуть им этот дурацкий очечник, пусть бы потрошили его, думая, что тамбриллианты!

Валентине вдруг стало смешно. Она легко распростилась сАлимом, еще раз поблагодарила его, передала привет Гуле и, оставив на сиденьешубу, выскочила из «Форда».

Вбежала в консультацию, махнула гардеробщице ирегистраторше:

– Девочки, привет. Вы меня уже потеряли, наверное?Представляете, еле довезли эту полоумную! Я ей еще когда-а велела ложиться вроддом, а она как нарочно!..

Обе смотрели как-то странно – не то испуганно, не тонедоверчиво:

– Валентина Николаевна, вас Надежда Владиславовна просилазайти. Немедленно, как только вернетесь.

Валентина вскинула брови. Заведующая просила зайтинемедленно? Что за пожар? И почему эти тетки на нее так странно смотрят и такцеремонно выражаются?

Стукнула в дверь с табличкой:

– Можно? Надежда Владиславовна, вы просили…

– Да, да, Валентина Николаевна, пожалуйста, проходите,садитесь.

Седая полная женщина, сидевшая за столом, была явновзволнована. Лицо в красных пятнах, руки нервно крутят очки.

– Валечка, произошла очень странная история. Буквальнодвадцать минут назад мне позвонила какая-то женщина. Она сказала, что была увас сегодня на приеме по поводу груди. Иванова ее фамилия. Помните?

– Еще бы! – кивнула Валентина. – В жизни не видела, чтобыженщина так себя запустила. У нее…

– Валентина Николаевна, подождите! – Заведующая нервнопостучала очками по столу. – Я вас еле дождалась. У меня сердце разболелось,давление подскочило после разговора с ней. Мне плохо стало! Я вам сейчасрасскажу, что она наговорила. Я, конечно, ответила, что ничему, ни одному ееслову не верю, этого не может быть, но она так кричала…

– Ну, – глянула исподлобья Валентина, чувствуя, что сейчасстолкнется с какой-то очередной гадостью. – И что она такого наговорила?

– Она сказала, – заведующая беспомощно смотрела своимиблизорукими светло-голубыми глазами, – сказала, что вы ей сообщили, будто у неерак и картина клиническая. Будто ничто ей не поможет, ни химиотерапия, ниоблучение. Потому что метастазы кругом. Мол, ее ждут очень сильные боли. И выей предложили новое обезболивающее средство. Очень дорогое и действенное. Якобыего в аптеках нет, но вы можете достать. Я, честно говоря, про такое в жизни неслышала, но записала название. – Она протянула Валентине бумажку. – Вам этоназвание говорит что-нибудь?

– Абсолютно ничего. Да я никогда не… – начала былоВалентина, однако заведующая пылко прижала хрупкие очки к своей пышной груди:

– Не перебивайте, пожалуйста. Она, эта Иванова, сказала, чтоназвание показалось ей знакомым, она поверила, что такое средство есть, сначаласогласилась и даже отдала вам две тысячи рублей, чтобы вы принесли ей этолекарство завтра. Но потом, придя домой, она вдруг вспомнила, что это вовсе неназвание лекарства. Это название наркотика! Она про него в какой-то газетечитала. И она кричала, что наша консультация – это пункт распространениянаркотиков, а она не позволит, чтобы ее сделали наркоманкой, вот что. И если выне вернете ей деньги, она завтра заявит в милицию и в газеты. ВалентинаНиколаевна, я понимаю, конечно, что это звучит чудовищно, но как же… вы что,правда взяли у нее деньги?

Добрые голубые глаза наполнились слезами.

Валентина медленно покачала головой. Деликатнейшее существоНадежда Владиславовна! Не спрашивает – правда ли, что вы втихаряраспространяете среди больных наркотики. Спрашивает – правда ли, что вы взялидве тысячи у смертельно больной женщины.

Кстати, не эти ли самые фантастические две тысячи пыталисьотнять у Валентины цыгане около крыльца роддома?!

Она вдруг услышала хриплый смешок. Увидела изумленные глазазаведующей – и сама изумилась, поняв, что это ее смех, что это она смеется,оказывается. Лицо Надежды Владиславовны стало испуганным, но перестать хохотатьВалентина уже не могла…

D-x-NV

Расшифровка видеозаписи.