Валентина осмотрелась – никого. Догадалась опустить глаза.

Крохотный цыганенок в изношенном пальтеце притоптываетрядом, вцепившись в полу ее халата.

Она машинально сунула руки в карманы, но не обнаружила тамничего, кроме мобильного телефона и очечника.

«Дура я, дура, – подумала сердито. – Ну чего я вылезлаголышом на холод? Надо было позвонить по мобильнику и вызвать такси. Иподождать его в приемном покое. Что-то я совсем плохая на голову стала…»

Но теперь поздно, нет смысла возвращаться. Вон совсем рядомулица, по ней несутся машины.

– Пусти, а? – сказала Валентина, пытаясь вытянуть из чумазыхрук цыганенка халат. – Нет у меня ничего, ты уж прости. В другой раз.

– Тебе денег жалко, да? – раздался рядом гортанный голос, иВалентина увидела приземистую, необыкновенно толстую цыганку в кожаном пальто,разорванном под мышками – там, где руки-окорока распирали рукава. – Дайребенку, будь человеком! А то напущу на тебя такую порчу черную, что никогда неснимешь!

Конечно, все это чушь. А все равно страшновато как-то.Послать бы эту наглую бабу подальше, но…

– Нет у меня денег, ни копейки, – сказала Валентинапримирительно.

Но цыганка не хотела мира.

– Врешь, врешь, есть деньги! А ну, покажи, что у тебя вкарманах! – крикнула она с непонятной, лютой яростью.

– Что? – Валентина не поверила ушам.

– Выворачивай карманы, живо! – Это тихо, но грозно приказалпожилой невысокий цыган, подошедший сзади и схвативший Валентину крепкойкороткопалой рукой за плечо.

Карманы? Но ведь в одном из них лежит сотовый телефонМаксима, который у него нарочно забрал Валентин, чтобы жена весь этот день былана связи с ним и Долоховым. Для Максима трагедия расстаться с любимым мобилойдаже на день, а если его совсем отнимут?

И что за наглость, в конце концов?! Совершенно распоясалисьэти попрошайки.

– Карманы вывернуть? – хмыкнула она с максимально возможнымбесстрашием. – Больше ничего не хочешь? А ну, мотай отсюда. И пропусти меня,быстро!

Они, казалось, не слышали. Цыган схватил ее за левую руку,цыганка вцепилась в правую, пытаясь вытащить их из карманов.

Валентина билась отчаянно – ничего, ничегошеньки не понимая.Если бы дала себе труд задуматься, может, и не стала бы так сопротивляться. Нодергалась, вырывалась бездумно, при этом бессвязно, сердито выкрикиваяругательства в хмурые смуглые рожи.

Вдруг что-то блеснуло перед глазами.

Валентина замерла.

Перед ней стоял молодой цыган и держал в руке нож.

– Не зли меня, дура, – сказал хрипло. – А то не встанешь,поняла? Брюхо продырявлю – кишки растеряешь. А ну, выворачивай карманы, комусказано?

Валентина смотрела на него, не веря глазам, не веря ушам.

Внезапно что-то громко, резко свистнуло рядом, и руки,державшие ее, разжались.

Цыганка с воплем кинулась наутек. Пожилой рухнул наземь.Цыган с ножом отпрянул было, но тотчас тоже упал, потому что его ударила поногам цепь, которой размахивал какой-то высокий смуглый человек. В первуюминуту Валентина приняла его за еще одного цыгана, который почему-то не поладилс прочей братвой.

– А ну, пошли вон! – крикнул этот человек с такой яростью,что упавшие вскочили на ноги и, прихрамывая, бросились врассыпную. – Увижуздесь еще раз – перебью, как бешеных собак, ясно?

Валентина ошеломленно смотрела на своего спасителя. Женщинав длинной шубе, та самая, которая несколько минут назад гуляла во дворе хрущевкис детишками, подбежала вперевалочку, будто уточка, схватила Валентину за руку,что-то взволнованно залопотала.

Валентина всмотрелась… знакомое лицо…

– Гуля? Это ты?!

Та закивала, потом схватила за руку мужчину, прижала егокулак к своей груди. Именно в том кулаке он держал жуткую цепь, на которойтолько волкодавов держать.

Да это не цыган, это азербайджанец.

– Вы ее муж? – недоверчиво спросила Валентина.

Тот сверкнул глазами – все еще сердито, все еще в запале:

– Ну да. Я дома телевизор смотрел, а жена с детишкамигуляла, – он говорил почти без акцента, быстро, четко. – Мы вот в этом домеживем, на втором этаже. Прибежала с криком: на помощь, скорей, на мою докторшуцыгане напали. Я помчался… Что они от вас хотели?

– Телефон забрать мобильный, – с трудом выговорилаВалентина. Ее так и трясло, не понять, от чего сильнее, от страха или холода. –Спас… спасибо вам!

– Да ну, за что спасибо! – Он не без смущения взмахнулцепью. – Это такая гадость, лезет во все щели, тараканы ядовитые. Пошли к намчай пить. Согреетесь, а я тем временем машину заведу и отвезу вас куда скажете.Что ж вы раздетая на улице?

Он уверенно повел Валентину в подъезд. Гуля семенила сдругой стороны, заглядывая ей в лицо и всплескивая руками, – видать, сильнопереволновалась!

Валентина тоже никак не могла успокоиться. Горяченный чайвыпила, трясясь, огромными глотками, не чувствуя, что обжигает горло.Черноглазые азербайджанские дети ходили вокруг нее, трогали халат, смотрели влицо, но, перехватив ее взгляд, тут же отбегали – наверное, видок у нее был ещетот!

Хозяин предложил выпить коньяку – успокоиться, а когдаВалентина отказалась, недовольно покачал головой и отправился выводить изгаража машину.

Гуля хлопотала рядом, подливала чай, что-то беспрестанноговорила своим воркующим голосом, подала домашнюю пахлаву. Валентина съелабольшой кусок – совершенно машинально, и еще один, уже потом сообразив, что этобыла самая вкусная пахлава, которую она пробовала в своей жизни.

Стало чуть поспокойней.

С улицы донесся сигнал. Гуля набросила на плечи нечаяннойгостье свою шубу и так замотала головой в ответ на слабые возражения, чтоВалентина только рукой махнула, чмокнула хозяйку в щеку и пошла на улицу.

Кстати, шуба оказалась ей лишь чуть ниже колена, но штука втом, что у Валентины рост метр семьдесят два, а у Гули небось и метрашестидесяти не наберется.

Гулиного мужа звали Алим. Свой довольно-таки побитый «Форд»он водил отлично, и очень быстро машина остановилась около крыльцаконсультации. Валентина принялась благодарить, но Алим только головой покачал: