Парень махом стащил свою куртку-аляску, накинул наВалентину:

– Ради бога! Не бросайте меня! А вдруг она рожать начнет вмашине?!

Губы у него дрожали и были совершенно белые от ужаса.

– Да нет, вроде не должна, – сказала Валентина не оченьуверенно.

Маша вдруг закричала, да так, что вопль долетел сквозьдверцы и шум мотора.

Доктор схватил Валентину за руку, подтащил к «Скорой» ивпихнул в салон. Она, впрочем, не противилась. Скорее наоборот. Когда женщинакричит вот так … тут уж не до споров. Надо действовать.

«Скорая» тронулась. Фельдшер, такой же молоденький, как идоктор, испуганно оборачивался с переднего сиденья.

– Боже мой, – пробормотал доктор. – Какой ужас. Я сегодняпервый раз на выезде, вы представляете? Главное, молился: хоть бы не роды,только бы не роды, ну, вызвали бы на статус астматикус какой-нибудь, в этом яотлично разбираюсь, я пульмонолог! А тут… Нет, вот ирония судьбы,представляете?!

– Еще как представляю, – хмыкнула Валентина, ощупывая Машу,которая снова закричала, согнула ноги в коленях.

Она тужится! Конечно! Рукой Валентина чувствует сквозь еештанишки голову ребенка.

Но специалисту по статусу астматикусу об этом лучше незнать.

– Скорей! – стукнула Валентина кулаком в пластиковуюперегородку, отделяющую кабину от салона. – Сирену врубай!

Сирена взвыла, но Маша закричала еще громче.

Все точно так, как уже было когда-то давно: «Скорая» несетсяпо центру дороги, машины разлетаются в стороны и жмутся к обочине, а когдакакой-то неповоротливый троллейбус застопорил движение, водитель провел«Скорую» по газону.

Подъезд роддома… Слава богу!

– Носилки! – закричала Валентина, сбрасывая шубку на пол ивыскакивая из салона. – Скорей! Надо ее внутрь занести. Нельзя ребенку наулице…

Ну, занести, слава богу, успели-таки. Но не более того. Удверей приемного покоя Маша родила свою нетерпеливую девочку. Прямо в своиштанишки и родила – счастье, что не на пол.

Конечно, Машу моментально погрузили на каталку, увезливместе с ребенком. Шубу ее унесли в камеру хранения. Все было в полном порядке.

– Ой, девочки, – вздохнула Валентина сестрам из приемногопокоя. – Ну и жизнь, да? Говорила я ей: ложись в роддом, не тяни. Нет же,нравится ей экстремалка. Первого ребенка родила на даче. Второго – на какой-товыставке, в художественном музее. Третьего – в гостях. Четвертого, считай, вмашине… Где бы руки помыть?

Пошла привела себя в порядок. Помогла заполнить карту приемапациента. Позвонила Машиному мужу – она помнила наизусть телефоны своихпостоянных пациенток, – все рассказала, успокоила, велела принести загодясобранные Машины вещи, объяснила, куда именно. Посидела немножко на диване.Сердце наконец-то перестало колотиться как безумное. Ну, пора возвращаться.Надо думать, «Скорая», которая ее привезла сюда, отвезет и обратно?

– Девочки, а где машина, на которой я приехала?

– Да они давно уехали, – сказала черноволосая медсестра. – Кним вызов пришел, когда вы в туалете были. Они вам привет передали и большоеспасибо.

– Пожалуйста, – автоматически пробормотала Валентина испохватилась: – Погодите, как это так – уехали? А почему меня не подождали?

– Да вы на часы посмотрите! Вы у нас уже сорок минут, а«Скорая» разве может подождать?

– Что ж не предупредили меня? Почему не позвали?

– Да вы в туалете были, я же говорю! – Медсестра отвернуласьк зазвонившему телефону.

«Вот и помогай после этого людям! – разозлилась Валентина. –Чертов статус астматикус! Надо было бросить тебя одного, дурака молодого!»

Глупости, конечно. Она не могла Машу оставить без присмотра.И за все это завезли ее в роддом… не слишком далеко от консультации, ничегострашного, – если не учитывать, что ее шубка осталась там, в кабинете. И сумкас деньгами – тоже. То есть ей даже на маршрутке не доехать. Да и как ехать водном белом халате?!

Окажись она в такой ситуации в любой другой день – позвонилабы Вальке или Долохову. И тот, и другой в лепешку разбились бы, чтобы еевыручить. Но сегодня ни того, ни другого вообще нет в городе. Они отправилисьвыручать из очередной неприятности эту… как ее там… Валентина почувствовала,что начинает ненавидеть Ярушкину Е. Д.

Пусть они только привезут эту особу в ее дом! Пусть Долоховтолько заикнется, чтобы Валентина тратила на нее хоть одну секунду своеговремени! Завтра, между прочим, суббота. И у Валентины выходной. Она возьметмашину и уедет даже на дачу в Лопушки. Причем уедет не завтра, а сегодня же!Проведать, как там их домик, не обчистили ли его. Переночует у сторожихи бабыПаши, с которой они дружны, погуляет по лесу, сходит в сторожихину баньку,которую та обещала натопить к приезду Валентины, – и наплевать ей будет на всехна свете! Ничего, она может себе это позволить. Анечка сегодня сразу послешколы отправляется на выходные к бабушке, Валькиной маме. Валентина может бытьсвободна, как ветер! Пусть Залесский пару дней покукует в одиночестве иподумает о своем несусветном поведении. Позанимается хозяйством, а еслиостанется время – продолжает играть с Долоховым в казаки-разбойники.

А у Валентины будут отгулы!

При мысли о грядущем отдыхе немного прояснилось в голове иотлегло от сердца. Нечего паниковать. Надо выйти из роддома и поймать первогопопавшегося «чайника» или такси. Доехать до консультации – и там сбегать заденьгами. А шофер подождет.

Она вышла на крыльцо и, как ни была раздосадована иозабочена, порадовалась светлому небу без малейших признаков сумерек. Весна!Дни все длиннее, это просто здорово! Солнышко сияет над просторным палисадникомроддома, двором прилегающей к нему хрущевки, где гуляет какая-то низенькаяженщина с двумя малышами. На ней шуба до самых пят – «в пол», как говорят.Тяжеловатая одежда для середины марта. Видимо, женщина сущая мерзляка.Зима-лето, попугай, дразнили таких в детстве. Но Валентина не отказалась бысейчас от такой шубенции. Эх, как было бы хорошо завернуться в этакое изобилиетепла!

Она сбежала с крыльца и обогнула палисадник. Вот и дорога.

«Приеду в консультацию, сразу чаю горячего выпью, – подумалаВалентина, зябко передергиваясь. – Как бы не простудиться. А завтра в баненапарюсь до красноты…»

– Эй! – кто-то дернул ее за полу халата. – Эй, дай денежку.