не уверен в этом, может, нам стоит поменяться местами, – я спрыгнула с качелей и показала на освободившееся место. – Я не качала руки. Пришло время заняться чем-то другим, кроме ног.

Тейт опустил взгляд на упомянутые ноги, прошелся по всей их длине. Он не торопился. У него дернулся кадык. Когда Тейт заговорил, его голос звучал хрипло.

– Ничего не меняй.

Я-то шутила, а вот его тон говорил об обратном.

Глядя на него, я была ошеломлена, поэтому снова села на качели. Он продолжил с того места, на котором мы остановились, и снова стал раскачивать их в воздухе.

– Я прихожу сюда, когда нужно проветрить голову.

Когда чувство вины становится слишком сильным. Когда призраки кружатся вокруг меня, и я чувствую, что задыхаюсь.

– От мыслей о Келлане, – заключил он.

Меня поразило, насколько хорошо он знал мои осколки. Настолько, что меня пронзил страх. И от сердца выстрелил в голову. Дорогие мне люди либо умерли, либо возненавидели меня. Это вовсе не молодежный роман. Моя жизнь не вдохновляла на счастливый конец.

Я боролась с сомнениями, удивляясь, когда мне это удалось. По рукам побежали мурашки. От холодного воздуха. От Тейта. От моей редкой демонстрации силы.

– Ты когда-нибудь думал, что Келлан был сильным? – ветер донес мои слова до Тейта. – Чертовски сильным, что так долго справлялся с этим? Потому что я думаю именно так.

Как бы сильно я ни жалела Келлана, пока он был жив, моя жалость стала сильнее к концу «Милого Яда». Теперь я знала историю его жизни. Его страхи. Его триумфы. Его потери. Но кое-что поразило меня, как только я добралась до последней страницы. Он вложил в свои слова нить надежды. В которой не говорилось о человеке, находящемся на грани того, чтобы покончить с собой. Или, может, надежда заключалась в том, что он покончит с собой.

– Книга, – Тейт прочистил горло. – В ней сказано, почему?

– Нет, – я сглотнула, счастливая, что мне не видно Тейта, потому что знала: на его лице увижу разочарование, а это выведет меня из себя.

Он выругался и сбился с ритма раскачивания.

– Мы никогда не обретем покой?

Я не могла с этим смириться. Не могла вынести страданий Тейта, когда он каждый день нес на своих плечах груз от принятого Келланом решения и мучился до самого заката.

– Келлан хотел умереть. Он спланировал свою смерть задолго до того, как я появилась в его жизни, и знал, что сделает это даже после того, как встретил меня. Ты не мог этого предотвратить, – произнося эти слова, я поняла, что они не похожи на ложь, сказанную для того, чтобы умерить боль Тейта. Возможно, я принимала желаемое за действительное, но не могла отделаться от мысли, что эти слова были правдой.

А если так есть?..

Значит, я тоже не могла предотвратить смерть Келлана. С моей губы стекла слеза и упала на землю. Я высунула язык, собирая доказательства. У меня затряслись плечи. Сжав цепи покрепче, я попыталась скрыть слезы, пока Тейт продолжал меня раскачивать, но знала, что он видел. Он всегда видел меня.

Я не смогла бы предотвратить смерть Келлана.

Чем больше я думала об этом, тем больше мне хотелось, чтобы это было правдой. Тем больше я верила, что это правда. Я была закладкой в середине уже написанного романа. Оттягивала неизбежное. Как если бы Келлан написал «Милый Яд», зная, что покончит с собой, что я буду винить себя в его смерти, а он не хотел, чтобы я себя винила. Если Тейт хотел исцелиться, ему тоже нужно ее прочитать.

– Ты должен прочитать рукопись, – прошептала я. Неохотно. Зная, что если он это сделает, то может положить конец нашим отношениям еще до того, как они начались.

Келлан привел убедительные доводы в пользу того, что мы с ним стали парой. Как будто мы были судьбой. А Тейт – человек, который видит мир в черно-белых красках, и сомневаюсь, что он сможет принять красоту в сером.

– Не могу, – слова были произнесены так тихо, что их унес от нас ветерок. Это был Тейт Маркетти в самом редком своем проявлении. В самом его настоящем проявлении. Напуганный, полный сожаления и сломленный.

Я схватилась за цепи, замедляя качание. Тейт сзади шагнул вперед, остановив меня. Я ударилась телом о него. Он обнял меня за талию и придержал, накрыв крупной ладонью мой живот и изгиб груди. Я ждала, что он сдвинет руку. Он этого не сделал. Так мы и замерли. Затихли.

Я положила свою руку на его, скользнув ею на опасную территорию, а потом оторвала ее от себя и соскользнула на землю. Тейт взял инициативу в свои руки, выбрав место у горок. Он осмотрелся и устроился на краю Нептуна. Я балансировала на Уране, скрестив ноги. Нас разделяла зеленая горка.

Я не была сильна в астрологии, но однажды поискала информацию по каждой планете. Для Роулинг. Я помнила их символику наизусть. Их правила. Их магию. От меня не ускользнуло, что Нептун ассоциировался со снами, иллюзиями, расплывчатостью и неуверенностью. А Уран? Внезапные перемены. Были ли это хорошие перемены или плохие, я боялась пути к открытию. Было в нас что-то извечно трагическое. Даже в минуты покоя. Мы были двумя пустыми планетами, связанные горем и гравитационным притяжением, которое ни один из нас не мог отрицать. Нам суждено столкнуться и умереть огненной смертью.

– Зачем ты пришел? – спросила я, когда стало ясно, что он не заговорит.

– Я не знаю. – Тейт закинул одну ногу на другую и скрестил руки на груди. Мне понравилось, как неуместно он выглядел в своем костюме на игровой площадке. Как он мог командовать даже этим пространством.

Я не хотела признаваться, почему была в таком отчаянии и выложила тысячу баксов, чтобы отправить Терри на ночь в отель. Почему я всю ночь ждала Тейта. Невидимые нити связывали нас вместе. Мы были марионетками, и ниточки между нами натягивались с каждым днем.

– Я хочу тебя, Тейт, – слова вылетели прежде, чем я смогла их остановить. – Рядом со мной. Около меня. Внутри меня. Я приму все, что смогу получить.

Тейту нужно было время, чтобы привыкнуть к тому, что он чего-то хочет. Признать, что он это заслужил. Честно говоря, мне это тоже было нужно. Но это не означало, что тем временем мы не могли наслаждаться друг другом.

Бросив один взгляд на его лицо, я поняла, почему была настолько не в себе. Но уже слишком поздно плыть к мелководью. Тейт оторвался от Нептуна и направился ко мне. Мое горло сжалось. Он плотоядно нахмурился, на каждом шагу оглядывая каждый сантиметр моего тела.

Подойдя ко мне, Тейт встал между моих ног. Он коснулся пальцем моего подбородка, другим – моей нижней губы.

– Не пойму, что со мной происходит, – признался Тейт, приподнимая мою голову и заставляя посмотреть на него. – Я чертовски тобой одержим, Яд.

Яд.

Его Яд.

Тейт обвил рукой мою шею, скользнув пальцами по волосам и оттягивая мою голову назад. Он наклонился и прошептал на ухо:

– Сейчас я тебя поцелую.

– Прошу тебя, действуй.

Он обжег мои губы своими, и это было трагично, незаконно и прекрасно, как драгоценное произведение искусства, украденное во время кровавой войны.

– Еще раз, – взмолилась я.

Он повторил.

– Еще раз.

Еще один поцелуй.

– Еще, и еще, и еще.

Той ночью, на поле из планет, лишенных звезд, Тейт удовлетворил мои требования, целуя до тех пор, пока на моих губах не появились синяки, а солнце не поднялось над горизонтом. Я тяжело дышала, прижимаясь своим лбом к его.

Слова Лии, сказанные в Ту Самую Ночь, пронеслись у меня в голове.

Влюбляясь, чувствуешь себя бессмертным. Разве тебе этого не хочется?

Да, подумала я. Да, еще как хочется.

Глава шестьдесят седьмая

= Шарлотта =

Я пришла к Тейту с хорошими новостями.

Увидел меня, Терри отшатнулся к дивану с таким видом, словно увидел привидение.

Я нахмурилась. И помахала рукой перед его лицом, ожидая, когда он придет в себя.

– Ты в порядке, Тер? – Да, мы перешли на прозвища, и это было намного лучше того прозвища, которое я дала ему в младшем классе средней школы. Терри-бле.

Он пришел в себя через минуту, теребя цепочку на куртке Келлана. На петельке поблескивал брелок в виде