Но, похоже, она только сейчас это поняла.

Лия развернулась и побежала к двери. Отперла замок и распахнула ее настежь. Они стояли напротив друг друга. Оба тяжело дышали.

Он был таким пылким.

Она была так прекрасна.

Я чувствовала себя третьей лишней, но мне было все равно, потому что эту главу из истории Лии я жаждала прочитать с той ночи, которая все изменила.

Джона сделал шаг вперед. Он обхватил голову Лии своими огромными, испачканными маслом ручищами и повел ее назад, к стене.

– Идеально, – прорычал он ей в лицо, коснувшись большим пальцем пурпурной кожи на правой щеке. Лия ударилась спиной о стену. Он наклонился, его губы оказались точно напротив ее губ. – Чертовски идеально.

Потом Джона так крепко ее поцеловал, что у меня снова закружилась голова. Я сделала шаг назад и закрыла дверь, давая им немного уединения.

Что бы ни произошло между Джоной и Лией, теперь я чувствовала себя легче. Как будто отчасти скинула с себя ответственность за ее одиночество.

Она возвращалась к жизни.

Переписывала плохие главы.

Еще важнее то, что она наконец-то смирилась с обложкой, с которой шла по жизни, и вспомнила, в чем заключалась самая важная часть книги.

В корешке.

Глава шестьдесят девятая

= Шарлотта =

– Пенни за твои мысли, – Лия подбросила монетку в мою сторону.

Я была так поражена, что не успела ее поймать. Лия не делала так… что ж, давайте посчитаем – уже почти девять лет. Я уж думала, она совсем забыла о нашей традиции.

Уютно устроившись на диване, я оторвала взгляд от книги. Роу сидела под мышкой у Лии на другом конце и читала ей сказку.

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты читаешь «Изжогу» Норы Эфрон. В холодильнике больше не осталось мороженого, а твои волосы выглядят так, словно ты облила их жиром. Думаю, можно с уверенностью сказать, что у тебя разбито сердце, – Лия посмотрела на копну светлых кудрей у себя под мышкой и поцеловала Роу в висок. – А ты как думаешь, Роу?

– Супер-пупер убитая горем, – нетерпеливо кивнув, подтвердила Роулинг, которая согласилась бы с Лией в чем угодно, даже с теорией, утверждающей, что солнце было фиолетовым, а облака сделаны из волос подмышек.

Я все еще не могла прийти в себя от этого пенни.

– Я думала, ты забыла о традиции «пенни за твои мысли».

Духовка зазвенела. Лия отпустила Роу и встала с дивана, чтобы проверить, как там поживает печенье с шоколадной крошкой, которое они готовили.

Мне нравилась наша квартира. Белая и кремовая мебель, цветастые покрывала, картины. Все лежит там, где и должно. Аккуратно, чисто и совершенно. Все, кроме лица моей сестры.

Но сегодня наконец появилось ощущение, что все будет хорошо.

– С чего бы мне забывать?

В последнее время она пребывала в хорошем настроении. Наверное, потому что начала понимать, что ее можно любить, несмотря на ее самый большой страх – ее лицо. Сейчас она нанесла макияж, потому что у нас дома была Роулинг, но я видела, что без него Лия чувствовала себя более комфортно. На самом деле, она уже трижды ходила без косметики перед Джоной. Во второй раз она испытывала его. В третий, потому что она все еще не могла поверить, что его это не беспокоит.

– Я не знаю, – я пожала плечами, листая книгу, но не читая ее. – Я думала, ты злишься на меня.

Она знала, что я имела в виду. Лия схватила рукавицу и открыла духовку. Аромат теплого теста и шоколада наполнил воздух, отчего у меня потекли слюнки. Обернув руку кухонным полотенцем, она выдвинула противень с печеньем.

– Так и есть. То есть я злилась. Я все еще злюсь. На весь мир. На Бога. И, может быть… не знаю… На себя. За курение. Но после случившегося ничто другое не могло вернуть мне то, что я потеряла, поэтому я вроде как решила придерживаться вредной привычки.

– Это снедает меня заживо, – беззвучно произнесла я одними губами, не желая, чтобы услышала Роулинг.

Лия вернулась к дивану и наклонилась, пока их с Роу глаза не оказались на одном уровне.

– Печенье скоро будет готово. Хочешь пойти в душ? Когда выйдешь, печенье остынет, и ты не обожжешь язык.

Роу кивнула и направилась в ванную. Джона хорошо ее воспитывал. Не знаю, почему, но это вселило в меня надежду на его отношения с моей сестрой. Он был хорошим парнем. Правда.

Лия снова повернулась ко мне.

– Что такое? Моя привычка курить? Или что там тебя гложет?

– Ты избавишься от этой привычки, – заявила я. Так я привыкла отвечать. И уходить от темы.

– Почему ты так уверена? Некоторые люди пытаются и терпят неудачу.

– Потому что ты никогда не терпишь неудачу, Лия. Во всем, – я подпихнула ее плечом. – И поскольку ты встречаешься с Джоной, все серьезно, и у него Роу.

Она вздохнула, сдерживая улыбку.

– Ты права. Я уже пользуюсь патчами. И не курила со второго свидания.

– Я рада за тебя.

– Теперь твоя очередь быть счастливой. Так ты скажешь, что тебя гложет?

– Чувство вины. Иногда накатывает.

– Из-за мамы и папы?

– Нет. Из-за них, конечно, тоже. Но я напоминаю себе, что они любили меня. Что они не хотели бы, чтобы я боялась жить ради них.

– Ты права, – она прикусила волосы. – Боже, жаль, что я не сказала тебе этого раньше.

Я чуть не ответила, что все в порядке. Что она боролась с трудностями, а я тоже была виновата в этом. Но я промолчала, решив принять извинения без каких-либо условий. Я хотела, чтобы меня заметили, и на этот раз почувствовала, что заслуживаю этого.

– Это было не в порядке вещей, – призналась я.

Глаза Лии широко распахнулись, как будто она никогда не думала, что доживет до того дня, когда я смогу постоять за себя. Но затем расплылась в улыбке и с любовью ткнула меня локтем в талию.

– Ты права, – она покачала головой, положив руки мне на плечи, и повернула лицом к себе. – То, что произошло той ночью, было несчастным случаем. И я должна была сказать тебе это, но каждый раз, когда я смотрела на свое лицо, снова падала в яму отвращения к самой себе. Я уже давно не была тебе сестрой.

– Ты спасла мне жизнь, – я сжала ее руку, изо всех сил стараясь не разрыдаться. – Ты вырастила меня.

Она заключила меня в объятия, крепко прижимая к себе. Я прильнула к сестре, чувствуя себя легко и свободно, несмотря на бремя моей вины.

Через несколько минут я почувствовала, как она прошептала мне в волосы:

– Откуда это чувство вины, Шарлотта? Я его поколочу.

– Келлан. Думаю, всегда буду чувствовать вину за то, что счастлива, когда у Келлана не было такой же возможности.

Я опустила вторую половину. Что счастлива с Тейтом. Это было глубочайшее предательство. Препятствие, которое я пыталась обойти, но безуспешно. И дело не только во мне. Я знала, что Тейт чувствовал то же самое. По тому, как он смотрел на меня и Терри. Как его взгляд задерживался на комнате Келлана каждый раз, когда он проходил мимо, но отворачивался. То, как иногда мы общались друг с другом, только для того, чтобы погрузиться в неловкое молчание в другие дни.

– Ой, – слово сорвалось с губ Лии на одном судорожном вдохе. – О, Шарлотта. Мне так жаль.

Я знала, что она имела в виду. За что она извинялась. Письмо. Это тоже было нехорошим поступком, но я понимала. Намерения имели значение. И хотя Лия страдала, она никогда бы намеренно не причинила Келлану боль, чтобы причинить боль мне.

Она отстранилась.

– Тейт приходил повидаться со мной. Вообще-то он накричал на меня.

– Что?!

– Ладно, это был не совсем крик. Больше похоже на разговор в резких выражениях.

– Что он сказал?

– Он устроил мне разнос, рассказав, как я плохо обращалась с тобой.

– Я не просила его это делать, – воскликнула я.

– Я не сержусь. То есть сначала разозлилась, но потом поняла, что он прав. Я действительно плохо с тобой обращалась, – Лия одарила меня застенчивой улыбкой и сжала мою руку. – Джона стоял за дверью. Что, если подумать об этом, дважды подтверждает, что Тейт поступил правильно. В противном случае Джона его бы остановил.

– И все же… – Сердце колотилось так быстро, что я не удивлюсь, если окажусь в неотложке.

– Он бы не пришел повидаться со мной, если бы не испытывал к тебе чувства, – в ее