был моим любимым близнецом – плакал немного меньше, чем Ной, слезы которого мог выдержать разве что ковчег.

– Просто устала, – она прижала Ноя к груди, поправила полотенце на плече, и малыш начал отрыгивать. – Вчера мне пришлось дважды менять рубашку, поэтому теперь я захватила с собой целый чемодан. Сменила блузку четыре раза, а они до сих пор не закончились. Нет худа без добра.

– Тейт упомянул, что вам не стоило так скоро выходить на работу.

Она приподняла брови.

– Тейт?

– Доктор Маркетти, – поправила я, но было слишком поздно. – Вообще-то я хотела вам сказать… – Я заерзала, потянувшись рукой к ноге.

Должна ли я ей говорить?

Наступит ли конец света, если я этого не сделаю?

Рейган прищурилась при взгляде на мою руку.

– Выкладывай, Шарлотта. Ной чует тревогу, и я не вынесу еще одной минуты слез, – пошутила она, но, как по команде, его вырвало на полотенце для отрыжки.

Я завела руку за спину, обхватив запястье второй рукой. Эта позиция напомнила мне ту, которую я принимала всякий раз, когда мама ругала Лию за ее оценки. Как будто я тоже была виновата, и мне нужно было уменьшиться, пока мама этого не поняла.

– Рукопись не из кучи того невостребованного материала без адреса, – призналась я.

– Правда? – Рейган тут же выпрямилась, в процессе укачивая Ноя. – Хмм… Ты бы не стала переманивать ее у другого агента. Она твоя? Теперь, подумав об этом, понимаю: я так и не спросила тебя об авторе. Беременность сильно повлияла на мозг, а потом включился мозг новоиспеченной мамы.

Рейган подняла ребенка в качестве доказательства, как Симбу.

– Она не моя. Я имею в виду, что… Ее мне дали. Но я ее не писала.

Она снова приподняла бровь, как бы говоря: «Ну? Кто это сделал?»

– Келлан Маркетти.

Она замолчала, заморгав глазами.

– Брат доктора Маркетти?

– Да.

– И сын Терри Маркетти, – она произвела подсчеты, потирая подбородок. – Ладно. Вау.

– Ага.

– Звонила Хелен. Она говорила как одержимая женщина. Никогда не слышала, чтобы она была так счастлива. Теперь понимаю почему. Бьюсь об заклад, сейчас у нее перед глазами мелькают знаки доллара.

– Я бы не стала ее за это винить.

– Книга и правда хороша, или Хелен ослепил ее потенциал? – Рейган поморщилась. – Прости. Я должна спросить.

– Она хороша, – пообещала я. – Лучше, чем хороша. Великолепна. Как «Несовершенства», только лучше. Сценарий более зрелый, сюжетная линия более оригинальная, все продумано так, что вызовет у читателей кучу эмоций. Передавая Хелен рукопись, я даже не сказала ей, кто автор. Оставила эту часть незаполненной.

– Звучит так, будто ты его защищаешь.

– Да, – в этом признании была изрядная доля стыда.

– Я слышала, как умер Келлан, издательское сообщество было таким маленьким, как и осталось. Ты делаешь для него великое дело.

– Я пытаюсь.

– Хелен упомянула, что планирует отправить предложение на этой неделе.

Я замерла.

– Правда?

– Это твоя книга. Твой выбор, принимать ли предложение. Дай знать, если понадобится помощь в пересмотре контракта.

– Вау, – я и правда была поражена. – Спасибо.

– Между нами: у меня такое чувство, что ты можешь увеличить аванс за рукопись, – она подмигнула мне.

И внезапно публикация книги Келлана показалась мне реальной.

Глава шестьдесят пятая

= Шарлотта =

Я приехала домой в дурацки хорошем настроении.

Конечно, нас с Тейтом прервали прежде, чем мы успели дойти до конца.

И да, я чуть не потеряла девственность на пороге его дома, на публике.

И ладно, может быть, я разволновалась и сбежала, придумав глупую отговорку, в которую никто, не говоря уже о Тейте, не поверил бы.

Тебе нужно сбегать в химчистку, пока дождь не испачкал твое платье из комиссионного магазина? Не могла придумать ничего лучше, Шарлотта?

Но я была на шаг ближе к выполнению своей клятвы Келлану, и это должно было что-то значить. И, возможно, если я выполню данное ему обещание, то не почувствую себя мешком дерьма за все, что творила с его братом.

Дверь в комнату Лии со скрипом отворилась. Я даже не знала, что она дома. Что было глупо теперь, когда я подумала об этом.

Это Лия.

Конечно.

Она всегда дома.

Что хорошо, поскольку, если когда-нибудь она совершит преступление, домашний арест ничуть не изменит ее образ жизни.

Я сидела на диване и притворилась, что не слишком нервничаю в ее присутствии, переключая с канала на канал. Лия вошла в гостиную в золотом обтягивающем платье с открытыми плечами и с безупречным дымчатым макияжем.

На каждом запястье висело по вешалке. На одной был черный блейзер. На другой – пальто до колен.

У меня на языке вертелся вопрос. Я сдержалась, пощипывая себя за ногу, внезапно встревожившись, что испытывала исключительно в ее присутствии.

Я перевела взгляд на телевизор, блуждая туда-сюда между гниющими трупами в какой-то детективной драме и Лией, нарядившейся впервые почти за девять лет.

Лия победила. Я не могла перестать пялиться. Если бы мы разговаривали, я бы побежала в свою комнату и предложила ей свою любимую заколку для волос. Ту, которую мама купила после того, как я заработала стипендию в Сент-Пол. Заколка соответствовала оттенку золота платья и хорошо сочеталась с пальто.

Я вздохнула. Громче, чем намеревалась.

Взгляд Лии переместился на меня.

Я гадала, когда мы нарежем говядину и разделим тушеное мясо, но, похоже, это произойдет не скоро. Мы не разговаривали с тех пор, как я нашла письмо, и теперь, когда она смотрела на меня, а я пялилась на нее во все глаза из-за ее наряда «одиннадцать из десяти», мы почти признали существование друг друга впервые за целую вечность.

– Я иду на свидание с Джоной.

На экране один из судмедэкспертов вытащил изо рта жертвы свернутое письмо с вырезанными буквами. Что-то застряло у меня в горле. Крик. От счастья или тревоги, я не знала.

– Я сказала, что иду на свидание с Джоной.

Я сморщила нос и покачала головой, а потом до меня дошло, что у меня нет галлюцинаций, и ЛИЯ ТОЛЬКО ЧТО ГОВОРИЛА СО МНОЙ.

И – ни фига себе – она собиралась на свидание с Джоной.

– Ой, – я развернулась к ней.

Ой, Шарлотта?

Действительно?

Моим первым словом, обращенным к ней, было «ой»? После всего, что произошло?

– Да. Я решила, что мне пора начать встречаться, – Лия теребила подол платья. – Почему бы нет? Разве это плохая идея?

– Нет. Нисколько. Он целую вечность хотел пойти с тобой на свидание. Ты избавляешь этого парня от страданий.

– Как скажешь, – она подняла обе вешалки. – Который из них?

Это было так до безумия нормально. Нормально как раньше. Нормально и хорошо.

– Пальто.

Она шмыгнула в свою комнату, со щелчком закрыв за собой дверь. Ужасная холодная война закончилась менее чем за двадцать слов от меня. Где-то там наверху папа, должно быть, от стыда закрывал лицо рукой.

Я подошла к своей спальне и приоткрыла дверь, как будто это была игрушка «Джек в коробке», и кто-то мог выскочить. Мои самые ценные вещи хранились в несгораемом ящике под кроватью.

Я открыла его и нашла ее. Заколку. Грушевидные камни изумрудного цвета, оправленные в ложе из золотых листьев.

Я сжала ее в кулаке, ощутив впервые с Той Ночи, которая ознаменовала конец моей светлой полосы. До пожара я носила эту заколку каждый день. Она была со мной в ту ночь, когда умерли мама и папа. В ту ночь, когда я испортила лицо Лии.

По справедливости, что я позволю сестре ее надеть. Попятившись, я вышла из комнаты и постучала в ее дверь.

Последовала долгая пауза, прежде чем она ответила:

– Входи.

Я вошла и положила заколку на край ее туалетного столика.

– Для твоего свидания. Собери волосы в небрежный низкий пучок и уложи их на макушке.

Кончиками пальцев она провела по листу.

– Ее тебе подарила мама.

– Да.

Мы помолчали, задумавшись об этом. О нас. О них.

Наконец она подняла ее на ладони и протянула мне.

– Поможешь закрепить?

И я помогла.

Глава шестьдесят шестая

= Шарлотта =

Я подкупила Терри, чтобы он провел ночь в шикарном отеле в Сохо. Вручила ему подарочную карту, на которую потратила половину своего бонуса за повышение, отметив, что срок ее действия истекает сегодня вечером. (Это было не так, но мне нужно, чтобы он ушел.) Три туза скользнули в мой рукав.

Бесплатный Wi-Fi. Богатая библиотека. Звуконепроницаемые стены.

Ни один из них не сработал.

– В чем твой интерес, малышка? – Он жевал жвачку