было все равно что смотреть на руины некогда великого здания. Я не знала, как передвигаться по обломкам, не порезавшись.

– Он думал, что вы – лучшее, что случилось с планетой Земля, – наконец произнесла я одними губами.

Терри горько усмехнулся.

– Да. В какой-то момент я тоже так думал.

Глава шестьдесят третья

= Тейт =

Наконец до меня дошло, что моя проблема с Шарлоттой Ричардс никуда не делась.

Я не мог точно подобрать слово, чтобы описать нас, но это, черт возьми, точно нельзя считать дружбой.

Друг не стал бы преследовать ее в библиотеке и целовать до потери пульса.

Друг не позволил бы ей входить в его дом и выходить из него, когда ей заблагорассудится.

Друг не стал бы навещать ее сестру и вразумлять ее, потому что от мысли, что Чарли будет несчастна из-за кого-то другого, у меня по коже побежали мурашки. Даже если я сам делал то же самое.

Я был по уши в дерьме и знал это.

Чарли стояла передо мной в прихожей, засовывая ключ в карман. Она прошла на кухню, вошла в кладовую и вышла с кофейными зернами, о наличии которых я и не подозревал.

Сидя на табурете, я смотрел, как она наливает сгущенное молоко по-вьетнамски в высокий стакан (чего я никогда не пробовал) и прикладывает к нему френч-пресс (чего здесь тоже никогда не было до Чарли).

Она поймала мой пристальный взгляд и приподняла бровь.

– Кофе?

Если она и знала о моем маленьком визите к ее сестре, то никак этого не показала.

Хорошо, Лия. В кои-то веки ты сделала что-то правильно и не выдала меня.

– Я передал тебе рукопись несколько месяцев назад, а ты до сих пор ее не закончила, – удивительно, но в моем голосе не было настоящего яда. Я отправил хлопья в рот, на самом деле не чувствуя их вкуса. – Знает ли Рейган, какой ты непродуктивный работник?

– Открою тебе маленький секрет. – Чарли выхватила из шкафчика шейкер для напитков, и в этот момент я убедился, что она делает это нарочно. Копила посуду в таком старом доме, что посудомоечная машина и близко не подходила к его лексикону. – Я любимый сотрудник Рейган.

– Ты так думаешь?

Прекрати развлекать ее, черт возьми.

– Она повысила меня на этой неделе, когда вернулась на работу. Сказала, что ей нужно сократить свою рабочую нагрузку, и она ценит мой вклад, – дерзкая улыбка расплылась по ее лицу. – Перед тобой новый младший агент «Литературы и Менеджмент Ротшильд», – она восприняла мое молчание как приглашение продолжать. – По сути, я агент-новичок, которого будут наставлять основные агенты. Младшие агенты активно ищут новых клиентов и чаще работают с авторами-дебютантами, что идеально подходит для того положения, в котором я сейчас нахожусь.

Я нахмурился.

– Рейган не следовало возвращаться на работу.

– Она относится к этому спокойно, – казалось, Чарли защищается.

– Ты когда-нибудь видела, чтобы Рейган относилась к этому спокойно? Она самостоятельно вышла из Морган-Данн, проигнорировав медсестру Келли, когда та предложила инвалидное кресло.

– Она не выходит из-за стола. – Чарли наполнила кофейный стакан льдом, добавила щепотку соли и накрыла отверстие шейкером. – Обещаю.

– Конечно, – невозмутимо ответил я, наблюдая, как она смешивает напиток. – Потому что я доверяю тебе шпионить за своим боссом. Она мать-одиночка и слишком властная, чтобы так быстро позволить кому-то присматривать за ее детьми.

– Малыши приезжают с ней на работу в этой гигантской коляске, которая, должно быть, стоила целое состояние. У нее в офисе есть целая детская, а у нас крошечная комната для кормления грудью рядом с комнатой отдыха, оставшаяся с тех пор, как родила одна из агентов.

– Это плохая идея.

– Она кажется счастливой. Достаточно счастливой, чтобы повысить меня, – она подмигнула. – Я продвигаюсь вверх в этом мире.

– Кстати, о переезде: когда ты уйдешь из моего дома и из моей жизни? – опять же, во мне не осталось настоящего яда. На самом деле меня это даже печалило.

Мне нужно, чтобы Чарли как можно скорее покинула мой дом, потому что я мог снова ее поцеловать. В последнее время ни о чем другом я и думать не мог и ненавидел себя за это. Она знала о суицидальных мыслях Келлана и ничего не сказала. Это должно было нарушить сделку.

– Скоро. Может быть, – проговорила она тоном, который был примерно таким же обнадеживающим, как если бы ее держали под дулом пистолета и сказали, что выживаемость после пулевого ранения составляет пять процентов. – Теперь у меня есть помощник. Я попросила Терри помочь мне с рукописью.

– Он бы не согласился.

– Он согласился.

Я прищурился.

– Что ты на него накопала?

– Неужели так трудно поверить, что он сделал это по доброте душевной?

– Да. На самом деле это невозможно, потому что у него нет сердца.

– И все же он жив и дышит. Впечатляющий материал. Кто-то должен позвонить Богу. Думаю, у нас в руках чудо.

– Что ты предложила ему, чтобы этого добиться?

– Ничего. Абсолютно ничего.

– Я тебе не верю.

Она пожала плечами.

– Может, он изменился.

– Такие, как он, не меняются.

– Может, ты не все знаешь, Тейт.

– Я знаю Терри.

– Да? Как часто вы с ним общаетесь? Когда в последний раз у вас был настоящий разговор? Знаешь, ты уговаривал меня поболтать с Лией, но сам отказываешь себе в том же? Для этого есть слово, – она постучала указательным пальцем по подбородку, подняв взгляд и делая вид, что задумалась. – Абсурдно? Нелогично? Нет, не так, – она щелкнула пальцами. – О, я знаю! Лицемерие!

– Он разочарует тебя, – предупредил я, не обращая внимания на ее выпад. И снова мое сердце сжалось из-за нее. Почему я так заботился о ее чувствах? – Он всегда так делает.

– Я готова быть разочарованной. Но, если он этого не сделает, рукопись станет только лучше. Это все, что имеет значение.

– Ты забыла, что он мошенник?

– И все же талантлив. Мы уже просмотрели первые двадцать тысяч слов. Это хорошая работа. У него очень глубокий взгляд. Остроумие и юмор, которые он добавляет, хорошо дополняют рукопись Келлана, особенно когда она становится слишком мрачной.

То есть мой брат писал такую мрачную рукопись, что вклад Терренса Маркетти считался легким.

– Я доверяю ему в этом, Тейт.

Либо Чарли была более наивна, чем я думал, либо она знала то, чего не знал я. Оба варианта мне не понравились.

– Не говори, что я не предупреждал, когда он воткнет тебе в спину своей авторучкой.

Она закатила глаза.

– Во-первых, уже никто не пишет ручкой. Во-вторых, ты последний человек, к которому я бы обратилась, если у меня возникнет проблема.

– Интересно. И все же ты с легкостью приняла мою помощь на смотровом столе.

Да. Я затронул эту тему. Говорить об этом было неправильно. Непрофессионально. Низко. Неприемлемо. Но это правда. Настолько чертовски правдиво, что запечатлелось в моем чертовом мозгу.

Она покраснела и судорожно сглотнула, а потом отвела глаза. Когда снова посмотрела на меня, она облизнула губы.

– Давай заключим пари.

– Азартные игры – это порок, Чарли.

Она передразнила мою менторскую речь.

– Все есть порок, Тейт. Азартные игры, – она подняла чашку. – Кофе, – молчание. – Похоть.

Я с трудом сглотнул. Мы вступали в опасные воды. Я приковал к Чарли все свое внимание, когда она поставила стакан, обогнула островок и встала передо мной, развернув мой круглый стул к себе. Она идеально поместилась у меня между ног, губы оказались на одном уровне с моими. Я почувствовал, как меня овеяло ее сладкое кофейное дыхание, когда она заговорила:

– Жизнь – это зависимость, и лучше жаждать ее, чем ненавидеть.

Я коснулся внешней стороны ее бедра, прежде чем смог остановиться. Провел ладонью по ее гладкой коже вверх, наслаждаясь ее удивленным вдохом.

– Меня не интересуют зависимости, мисс Ричардс, – я положил руку ей на бедра, чтобы оттолкнуть от себя, и встав, направился к двери.

– Чарли, – выдохнула она, следуя за мной. – Для тебя я Чарли.

Я сунул ноги в первую попавшуюся пару туфель. Мне нужно было убраться отсюда, прежде чем я сделаю то, о чем не был уверен, что пожалею, но определенно знал, что не должен этого делать.

Она знала о Келе, напомнил я себе. Она знала, и она солгала.

Эти слова никак не уменьшили искушения.

– Поговори со мной, Тейт, – Чарли прикусила нижнюю губу. Скрип ее туфель, когда она переминалась с ноги на ногу,