— Меньше трахаться надо было, — слегка запоздалопосоветовала Изабелле Тамарка.

Бедняжка выла и держалась за глаз, но интереса к Тамарке непотеряла. Напротив, с ещё большей жаждой набросилась она на Тамаркину причёску.Причёске же, на мой взгляд, уже нечего было терять после того, что с нейсделали модные Тамаркины парикмахеры. А может они знали куда Тамарка идёт,потому и поставили её волосы заблаговременно дыбом. В общем, что бы Изабелла неделала, причёска Тамарки лишь хорошела.

Все было неплохо: в одном углу Татьяна и Полина мутузилидруг друга с переменным успехом, в другом Тамарка сцепилась с Изабеллой, я бояласьлишь одного — вдруг войдёт официант и что-нибудь неправильно поймёт или, чтоещё хуже, примется жён разнимать. А ведь какая знатная получилась драчка!

Я единственная осталась без дела, а потому подняла с полапоросёнка и начала беспрепятственно им закусывать великолепное французскоевино.

Не сводя глаз с поля боя и изредка ободряя жёнпоощрительными комментариями, я с удовольствием вгрызалась в нежную иодновременно хрустящую плоть поросёнка. Ах, как это неплохо приготовлено, какоесочное мясо, какая ароматная золотистая корочка, только… Чего-то не хватает…

Я добавила немного сметанного соуса. Лучше, но все же не то.Вот если бы сюда вплести вкус моей майонезной пасты — тогда да.

Майонезная паста, кто не знает, готовится очень просто игодится на все случаи жизни, начиная от простого бутерброда, приготовленногонаспех, и заканчивая самыми утончёнными блюдами.

— Ах, ты сучка! Думаешь прощу?! — это Изабелла обращаетсяуже к Татьяне, не стоит её отвлекать.

Забудем о них на время. Пусть себе спокойно дерутся.

Так вот, в банку майонеза следует добавить столовую ложкумуки (лучше с горкой) и как следует перемешать. Все это заварить на медленномогне, старательно избегая комков, и под самый конец добавить ложку сметаны.Массу охладить и смешать со взбитым маслом, после чего добавить щепотку тёртогосыра. Все. Паста готова. Великолепная подкладка на любой бутерброд. А как этамасса ложится на гренки! Мой первый муж обожал это с чесноком, второйпредпочитал с перцем, третий добавлял орехи, четвёртый с кинзой… Вкуснопо-всякому. Без ложной скромности скажу, хоть это и мой рецепт.

Я всегда побеждала на конкурсах рецептов, которыепроводились в пищевом институте, куда я по настоянию своей бабули поступиласамым первым делом сразу же после окончания школы.

«Деточка, — говорила мне бабуля, — кулинария — это то, чтонужно даже умной женщине. А уж если берёшься чем-то овладевать, то надо делатьэто на самом высоком уровне. Отправить тебя во Францию или в Китай я не могу, вГрузию просто боюсь, так что иди-ка ты в наш пищевой институт. Там немногимхуже.»

Я не горела желанием готовить, но учиться всегда быланепрочь. Тем более, что меня наставляла моя, умудрённая опытом бабуля.

«Деточка, — говорила она, — упаси бог тебя работать, ноучиться не ленись.»

И я не ленилась. Если бы я готовила все то, что умею, моимужчины гибли бы не от любви, а от обжорства. Слава богу, мне удалось скрытьсвои знания, и никто из них и не подозревал, что я умею готовить что-нибудь,кроме этой майонезной пасты и яичницы.

Простите за маленькое отступление, но есть у меня невиннаяслабость — люблю поговорить о себе, но не в этом беда, а в том, что никто нехочет слушать.

Так вот, вернёмся к поросёнку. Он был очень недурён, даром,что на полу повалялся. Я не стала его доедать, грязный бок оставила жёнам.

Котлеты из барашка тоже удались, но слишком малые порции, авот буфе так себе, и получше едали. Очень мне понравилась белужья икра. Давноне пробовала икры такого качества. Копчёная севрюга была тоже необычайновкусна, в меру жирна, в меру копчена, и в меру была.

Телячьи почки крупноваты, что наводит на мысли о старойкорове, зато поданные к ним фасоль и тушёный картофель — чудо. Я бы попросиладобавки, когда бы не увлеклась сырым мясом в ананасах. Невероятно вкусно,советую попробовать. Я пришла в восторг, хотя сначала ела с осторожностью — всеже я не дикарь, ведь мясо действительно сырое. Но потом разохотилась и если быне клёцки с утиными лапками, пожалуй, точно потребовала бы добавки. Ах этиклёцки! Аромат их до сих пор стоит в моем носу!

Очень! Очень хороши были печёные баклажаны и морской салат.А спаржа! Весьма удалась говядина Мирабо. Не все её любят, но я обожаю и съестьмогу сколько хотите.

В общем, я оставила нетронутым лишь суп из пшеницы,посчитав, что это вредно для моей фигуры — от пшеницы полнеют. Остальноебуквально доела.

«Уж не знаю, как теперь будут выкручиваться эти жены, —подумала я, тщательно вытирая губы салфеткой и делая глоток превосходногохереса. — Придётся Тамарке заказать им чего-нибудь ещё.»

В последний раз окинув глазами опустошённый стол и не найдятам ничего привлекательного, я без всякого сожаления оставила жёнам пшеничныйсуп — пускай поправляются — и собралась уходить по-английски, не прощаясь.

Я была уже у двери, и даже взялась за ручку, но неожиданномне воспрепятствовала Тамарка.

— Куда ты? — закричала она, не вынимая руки из волосИзабеллы.

— Домой, у меня ещё есть дела, — вынуждена была пояснить я.

— Как это домой?! — завопила Тамарка.

— Как это домой?! — поддержали её жены, растерянно глядя наопустевший стол.

— Не сидеть же мне здесь вечно, — оправдывалась я, в глубинедуши уже ругая себя за жадность.

Живот мой был словно барабан, по этой причине долго стоять яне могла. Пришлось вернуться в своё кресло.

— Чего вы от меня хотите? — чтобы поскорей избавиться отнадоевших жён, сразу перешла я к делу, с трудом сдерживая отрыжку.

— Вот, — подсунула Тамарка свои бумаги, — подпиши. Подпиши ипировать начнём.

«Я уже попировала,» — подумала я и, икнув, спросила:

— Что это?

— Это твой отказ от управления акциями Прокопыча, — честнопризналась Тамарка. — Если ты откажешься, акциями по-прежнему буду управлять я.

«Фрол Прокофьевич жив, — подумала я, — и в этой бумаге нетникакого смысла, но из вредности сразу не подпишу. Слишком легко в этой жизнивсе достаётся Тамарке. Там она от налогов запросто уходит, тут она акцииприкарманивает. И все беспрепятственно. Должен же хоть кто-то, если все это ине пресечь, то хотя бы создать ей сложности.»

— Где завещание моего драгоценного Фрысика? — спросила я ипо тому, как забегали глаза Тамарки, поняла, что попала в цвет.

— Завещания у меня нет, — сказала она протягивая бумагу,которую я уже читала. — Завещание выдадут тебе, но лишь тогда, когда труп найдётся.