— Абсолютная правда. Только о вас и думают, только о вас иговорят.

— Сонечка, вы уверены?

Я рассердилась:

— Ой, да сколько же можно вас убеждать? Приезжайте, увидитесами. Куда вы забились на этот раз?

— Сонечка, в Иваново.

— В Иваново? «А Иваново город невест.» Фрол Прокофьевич! Какэто на вас похоже! Вы неисправимы!

— Нет-нет, Сонечка, я здесь проездом, я ещё дальшесобираюсь, в Кострому.

— Э-э, как вас по свету-то носит. Ну и оттуда ходят поезда.Бегите за билетом, — посоветовала я. — Если, конечно, хотите осчастливить своихжён.

— Бегу, — радостно сообщил Фрол Прокофьевич.

На следующий день мне пришлось пережить совершеннотрогательную сцену воссоединение Фрола Прокофьевича с его жёнами. Само собой,вынуждена была его перед этим выгораживать, грех на душу брать. Слава богуразговор состоялся с одной Тамаркой, которой я и сказала, что затравили ониФрола Прокофьевича до того, что в петлю бедняга полез.

Несмотря на свою природную недоверчивость, в эту версиюТамарка поверила легко и тут же мне поклялась, что вернись он сейчас живым, ужэтого она никак бы не допустила.

— Тогда иди его встречай, — спокойно сказала я. — Черезнесколько часов прибудет поезд.

Тамарка остолбенела, а я, пользуясь её молчаливостью,быстренько рассказала про куриную кровь, коврик и нож, торчащий в кускепаралона.

— А зачем же он это сделал? — удивилась она. — Ему что, снами плохо было?

— Ну не от хорошей же жизни, — пожала плечами я. — Да и тыего запугала своим долгом.

Тамарка понурилась, томимая величайшим чувством вины.

В общем собрались жены в короткий срок и дружно с цветамипомчались на вокзал встречать своего любимого мужа.

— Смотрите, — напутствовала их я, — не вспугните беднягу. Ине забудьте, как вы мне клялись, что не будете больше его донимать.

— Мы исправились! Исправились! — хором заверили меня жены.

— Он тоже исправился! — заверила их и я.

Когда поезд пришёл, поднялась шумиха. Толпа из пяти баб,увешанных огромными букетами, понеслась на поиски Фрола Прокофьевича. Ястаралась от них не отставать, чтобы контролировать процесс.

И вот Фрол Прокофьевич показался в двери вагона. Увидев жён,он обрадовался, помахал им рукой и даже послал воздушный поцелуй. Потом онспустился по ступеням и… галантно подал руку миловидной грациозной блондинке.

— Знакомьтесь, дорогие мои, — смущаясь сказал он, — этоСветочка. Я познакомился с ней в дороге.

Светочка при этом смотрела на него совершенно влюблённымиглазами.

— Нет, он неисправим! — закатывая глаза, прорычала Тамарка.

У других жён тоже нашлось что сказать.

В общем, так бескровно и закончилась эта история, в которойне пострадал, по сути, никто. Киллер и тот остался жив, правда в борьбе с ядомврачи смогли спасти не всю его нервную систему. Часть пострадала, от чегокиллер попала в сумасшедший дом, где, впрочем, давно ему и место. Развенормальный человек станет травить или давить людей?

Я могла бы сказать, что история эта закончилась совершенногуманно, без единого трупа, когда бы не позвонила мне спустя несколько недельТамарка и не призналась:

— Мама, ты была права! Надо было сделать прививку. Мой котвзбесился.

— Он укусил тебя? — испугалась я.

— Не меня, Даню. Кота уже хоронят, а Дане делают прививки.

Можно представить в каком моя Тамарка была состоянии. Ведьона так любила этого кота.

Впрочем, если бы и в самом деле его любила, то не полениласьбы сделать прививку. Ведь поминки устроить коту она же не поленилась. Большевсех на поминках убивался Даня. Я ему сказала:

— Даня, ты-то страдать постеснялся бы. Ведь ты же безбожнолупил этого кота. Вот зачем ты это делал? Теперь небось совесть тебя мучает.

— Нет, не мучает, — признался Даня. — Я лупил его потому,что хотел ему только добра. Я хотел сделать из него человека. И он уже началпревращаться, у него уже облез хвост и…

— Кот умер на пути к полному своему превращению, —заключила, рыдая, Тамарка.

Я представила безобидного кота в роли человека, этогомилягу, обжору и соню…

«Все же вовремя он умер, — подумала я, — так и не дожив довсех человеческих качеств — тщеславия, зависти, мстительности, подлости,ревности и ненависти — формы любви.»

Следовательно не так уж и страшна эта трагическая история —история гибели моего знакомого кота.