— А я бы не стал так обольщаться, — возразил Евгений, —завтра ты помиришь его с жёнами, они опять начнут интриговать, он опятьобидится и бросится их травить, душить и под машины бросать.

— Но я-то уже учёная и буду держаться от этого табораподальше, — заверила я, радуясь и гордясь, что не очень этим киллером своегоЕвгения испугала.

Нет, все же он у меня настоящий мужчина, все воспринял безлишних упрёков и паники.

Уже утром, когда мы добрались, наконец, до постели и рухнулив неё без сил, Евгений обнял меня и спросил:

— Соня, поклянись, что у тебя с этим Фролом ничего не было.

— Вот же крепко заклинило тебя, — возмутилась я. — Ты жезнаешь, я индивидуалистка, а у него целый гарем.

Это было равносильно клятве.

* * *

На следующий день мы с Евгением долго ломали голову над тем,как этого киллера изловить. Перебрали всех жён, и решили брать его или наИзабеллу или на Зинаиду.

За Зинаиду я не волновалась, поскольку она не выходила изсвоей секретной лаборатории, а за остальных очень даже переживала.

Я обзвонила Полину, Изабеллу и Татьяну, чтобы убедиться, чтоони ещё живы. Слава богу это было так. Жены были живы, но лишь потому, чтопродолжали слушаться меня и сидеть дома.

Тамарка уже успела им разболтать, что я обещала найти трупФрола Прокофьевича, и жены слёзно меня умоляли этот труп поскорей найти.Приспичило им ходить на могилку.

Евгений сказал, что не отпустит меня от себя ни на шаг ивзял по этому случаю отпуск. В этот же день он отвёз меня к Изабелле.

Изабелла была вся в слезах.

— В чем дело? — сердито спросила я, подумав: «А что мнетогда делать?»

Она кивнула на свои вазы.

— А-а, — догадалась я, — тебе не терпится поставить на полкупятую. Выбрось эту глупость из головы. Помни: ты не одна. Фрол Прокофьевичвсеобщее достояние. Будешь ходить к нему на могилку, как положено, а торазбаловалась уже.

— Я только и думаю о нем, — сморкаясь в платочек,пожаловалась Изабелла. — Соня, такая потеря. Все бы, все отдала за то, чтобыоживить его! Даже свои десять процентов! Думала, что ненавижу, а оказывается —люблю его и только его. Теперь пустота. Такая потеря.

— Это тебе не друга потерять, — сказала я. — Настоящий врагна вес золота. Друзей много, а закоренелых врагов пойди поищи. Все так, однимелкие завистники, а таких, чтобы кровь в жилах стыла, нет.

— Вот Фролушка был такой, — вытирая глаза, призналасьИзабелла. — Кровь в жилах стыла у меня, когда думала о нем. Своими рукамиготова была его удушить. Эх!

— Ну ладно, ладно, успокойся. Я по делу пришла. Как там твойВадим?

Изабелла внимательно на меня посмотрела:

— А почему ты спрашиваешь?

— Он же травил тебя.

— Думаешь? Ты же говорила, что не он.

— Этого я не говорила, а сказала лишь, что не стала быспешить с выводами. Так где он?

— Пропал, — призналась Изабелла. — Как конфеты подарил, таки пропал. Больше не появлялся и не звонил. Правда изредка кто-то дышит втрубку…

«Это Фрол Прокофьевич страдает,» — с сожалением подумала я.

— А как он выглядит, этот Вадим?

Изабелла задумалась.

— Красивый, — сказала она.

— А поподробней можно?

— Высокий, рыжеватый, голубоглазый…

— А более чёткие приметы есть?

Изабелла ещё больше задумалась.

— Нос у него тонкий с красиво изогнутыми ноздрями и губыпухлые.

«Ну чуть ли не портрет моего Женьки нарисовала,» — подумалая и предупредила:

— Смотри, если ещё позвонит, в дом его не пускай.

— Да что ты, — испугалась Изабелла, — у меня же муж.

— Ещё вот что мне скажи. Тут тебе придётся напрячь своюпамять. В тот день, когда я приносила тебе пирожные, ты общалась с Вадимом?

— Конечно, — совершенно не напрягая ничего, воскликнулаИзабелла.

— Ты так уверена? — усомнилась я.

— Ещё бы, он позвонил мне и поинтересовался, понравились лимне конфеты. Я сказала ему, что ещё не ела их, но собираюсь попробовать сприятельницей.

— Он поинтересовался с какой, — продолжила за Изабеллу я. —И ты назвала моё имя?

— Ну да, так и было. Он хотел, чтобы мы встретились, а ясказала, что не могу, потому что жду тебя.

«Вот он и бросился вслед за мной, — подумала я. — Этим иобъясняется яд в пирожных.»

— Короче, если ещё раз позвонит, на свидание ни в коемслучае не ходи, но назначь и сразу мне звони. Я за тебя пойду. И, главное,подарки принимай, если передаст через кого-то, но не вздумай их есть. Сразу мнесообщи.

Выдав напутствие Изабелле, я с ней простилась. Евгенийподжидал меня под дверью её квартиры.

— Это не Вадим? — на всякий случай спросила я, показывая нанего.

Изабелла его никогда не видела, хоть и слышала много о нем.

— Нет, не он, — ответила она, сходу состроив глазки, — нотоже красивый.

Боюсь, и мой Евгений смотрел на неё без отвращения.

— Все, спешим, спешим, — сказала я, подталкивая его к лифту.

В лифте я вдруг вспомнила того молодого человека, с которымехала к Изабелле в первый раз.

«Он тоже подходит под её описание, — подумала я. — Особенноего ноздри.»

От Изабеллы мы поехали к Полине.

— Ах, я изнемогаю, — пожаловалась Полина.

— Знаю-знаю, — опередила её я. — Ты сама не своя, потому чтонекого тебе ненавидеть. На месте ненависти образовалась пустота, которую ты ужепринимаешь за любовь. Сочувствую, но ничем помочь не могу.

— Как? — разволновалась Полина. — Ты же обещала найтиФросиков труп.

— Ну, труп не труп, но кое-что найду, — уклончиво ответилая.

— Что значит — кое-что? Кое-чего мне не надо. Мне нужентруп! — уверенно заявила Полина.

Увы, я тоже так думала. Все эти жены заблуждаются, полагая,что Фрол Прокофьевич нужен им живой. Им нужен его труп, чтобы потом оплакиватьего всю оставшуюся жизнь, истязая себя страданиями. Ведь именно за страданияони так любили его. Вот взять хотя бы мою Тамарку. Этот её Даня, этот урод,разве может он раскрутить мою Тамарку на более-менее приличное страдание? Нухоть на одно?