— Сама же говорила, что после его укуса смерть наступаеточень скоро. И симптомы не те, — расплывчато ответила я.

— А-аа, — разочарованно протянула Зинаида.

«И хватит информации, — подумала я. — Пускай без меня здесьгадают, а мне пора.»

— Ну ладно, Зинаида, раз решились все наши дела, тогда япошла.

И бодрым шагом я направилась к Евгению, дожидающемуся меня всвоей «Тойоте».

— Куда ты пропала? — рассердился он, однако, заметив мойдовольный вид, насторожился: — Что случилось? К кому приезжала скорая помощь?

— Все в порядке, — успокоила его я, радостно потирая руки. —Задание выполнено, киллер обезврежен. Кстати, что это ты расселся тут? Идиработать. Хватит. Отпуск закончен.

Евгений с непониманием уставился на меня.

— Не хочешь ли ты сказать, что в одиночку справилась скиллером? — с лёгкой обидой спросил он.

— Почему в одиночку? Мне помогли пауки.

— Ты, садистка, пауков на него натравила? — ужаснулсяЕвгений.

Меня потряс уровень его человеколюбия.

— Ничего не натравливала, — рассердилась я. — Все случилосьнечаянно. Я всего лишь хотела проверить действие мази и сунула руку в банку, атут пришёл киллер. Я от неожиданности про банку забыла и с Зинкой ушла в еёкабинет, оставив киллера наедине с пауками. Кстати, о том, что он киллер, яузнала значительно позже, когда он, закрытый в лаборатории, от укуса ужепогибал. В общем, когда мы дверь открыли, он уже посинел, — бодро подытожила я.

Евгений, не найдя слов, одним взглядом поделилсявпечатлениями, мол везёт дуракам.

— Ладно, поехали домой. Есть очень хочется, — сказала я и вэтот миг увидела заползающего в машину паука.

Трудно передать с какой скоростью я скозанула, так же, как итрудно передать тот крик, которым я сопроводила свой выход из автомобиля.

Евгений в скорости мне значительно уступал, но разобравшисьв причине моего крика, тоже медлить не стал. Он вышел и остановился, а состороны лаборатории к нему довольно торопливо сползались сластолюбивые пауки.

В отличие от киллера, я не потеряла рассудок. Трясущимисяруками я набрала Зинкин номер и закричала не своим голосом:

— Хватай яд и беги сюда травить своих пауков!

— Куда прикажешь бежать? — спокойно поинтересоваласьЗинаида.

— Сюда, к воротам. Все пауки сползлись сюда.

— А что они там делают?

— Ищут интима, — пояснила я. — Мой Женька тоже намазан этойсексуальной приманкой.

— Они лезут на меня, — в этот миг завопил Евгений. — Чего имот меня надо?

Я не стала в подробностях объяснять чего надо паукам, а сновой силой завопила в трубку:

— Зинка, быстрей тащи яд!

— Какой яд?! — возмутилась она. — Соберите их в коробочку!Это же ценнейшие экземпляры!

— В какую коробочку? Ты сошла с ума! Я видела Вадима, хочешьто же сделать с моим Евгением?

— Он же намазан приманкой, — напомнила Зинаида. — Они небудут его кусать, они от него хотят другого. Все! Я к вам бегу!

И действительно, когда дело касается пауков, Зинаида,оказывается, умеет проявить потрясающую сноровку. В одно мгновение её вынеслоиз ворот с банкой в руках.

— Лови их туда! — приказала она Евгению.

Евгений к такому предложению отнёсся без энтузиазма, хотяему изловить пауков было проще простого, так жаждали они общения с ним. Я,доверившись опыту Зинаиды, быстро сообразила, что чем скорей пауки окажутся вбанке, тем меньше шансов, что они укусят меня, хоть и предприняты уже былинекоторые меры, но кто знает так ли действенная противопаучья мазь, как та,которая вызывает у них сексуальные настроения.

— Женька, — закричала я, — лови пауков, они тебя не укусят!

— Ага, — запротестовал он, — тогда зачем же они ко мнеползут?

— Жениться, — успокоила его я. — Они ползут на тебежениться. Оказывается это была не та мазь, что я думала. Это паучиная Виагра.

— Ты из меня голубого хотела сделать? — возмутился Евгений,с зверским видом водружая в банку паука.

Зинаида с удовольствием и бесстрашием ему помогала. Когдавсе пауки были изловлены, она уважительно пожала Женькину руку, красочновосхитилась его выдержкой и отвагой, и мы поехали домой.

— А она ничего, — сказал Евгений, — и сама приятная и париквполне симпатичный.

«Боже, как легко произвести на мужчину впечатление,» —впервые за этот день расстроилась я.

* * *

Этим же вечером позвонил Фрол Прокофьевич.

— Куда вы пропали? — возмутилась я.

— Я был в дороге. Я только что приехал. Но не спрашивайтегде я нахожусь, ни за что вам больше этого не скажу.

— И не надо, — ответила я. — Прячетесь, бегаете, как заяц,пока я с киллерами сражаюсь. Все, дело сделано, ваши жены будут жить. Вызнаете, я от вас вернулась, у всех у них побывала и удивилась. Они такиепротивные, почему вы передумали? Пусть бы киллер их уже поубивал, чтобы отзависти и злости не мучились.

— Ах, Сонечка, вы неправы. Они все очень милые. Очень милые,— с непонятной нежностью сообщил Фрол Прокофьевич.

— Это вы давно с ними не общались, — заметила я ирассердилась: — Так почему вы их убивать передумали? Ненавидели-ненавидели, апотом вдруг передумали.

— Да, передумал. День ненавидел, два, дни считал, когда отних избавлюсь, а потом представил, что нет их у меня и почувствовал жуткоеодиночество и понял, что моя ненависть, это всего лишь форма любви. Вот такаяжалкая искажённая форма. Я любил их, но считал: не так получаю обратно, мало получаюи невовремя. Отсюда ненависть и рождалась, но теперь, Сонечка, клянусь, этогоне будет. Я теперь совсем другой человек. Вот увидите, дайте только мневернуться.

— Можете возвращаться, — сказала я. — Что вы там сидите?

Фрол Прокофьевич тяжело вздохнула.

— Как же, Сонечка, я могу возвращаться после всего того, чтонатворил?

— Да кто об этом узнает-то? Уж я буду молчать, как рыба облёд, если вы, конечно, будете вести себя хорошо.

— Буду хорошо! Буду! — с жаром воскликнул Фрол Прокофьевич.— Я так измаялся, так измаялся!

— Ну так и возвращайтесь. Ваши жены только обрадуются. Онитоже измаялись.

— Это правда, Сонечка?