— Смотаться с ней или одному? — уточнила я.

— Какой — с ней! — возмутился Фрол Прокофьевич. — Если бы! Ато без неё. Просто взять и смотаться, будто нет у меня своих дел.

«Это примерно так же как с этой Рязанью,» — подумала я.

— Согласился, я всегда соглашаюсь, потому что знаю — будетхуже. Потом позвонила Полина и учинила скандал. Она узнала, что я отвозил вхимчистку ковёр Татьяны. Пришлось везти и её ковёр. Потом позвонила Изабелла…

— В общем, — продолжила за него я, — столкнувшись с ихэгоизмом, вы вспомнили про свой.

— Да, — пылко подтвердил Фрол Прокофьевич, — вспомнил иподумал, а почему, собственно, я? А почему не они? И передумал. Я купил набазаре курицу, отрубил ей голову и воспользовался этой кровью для своего якобыухода из жизни.

— Но зачем вам понадобилось впутывать в это дело меня? —возмущённо спросила я.

Фрол Прокофьевич смутился и даже покраснел.

— Вы простите, Сонечка, но должен же был кто-то организоватьмоих жён. Без вас они разбрелись бы не туда, куда надо, или сразу же вызвали бымилицию, а ваша логика меня вполне устраивала. Мне понадобился ваш ум.

За эти слова я сразу же ему все простила.

«Что ж, — подумала я, — пострадала за свою чудесную логику.»

— Я знал, что вы не позволите им вызвать милицию, —продолжил Фрол Прокофьевич, и я с ужасом вспомнила, что единственная хотелатого. — Я знал, что вы сразу же начнёте расследование, в ходе которогоперессорите всех.

Ну, это задание, пожалуй, я недурно выполнила.

— В общем, я сильно рассчитывал, Сонечка, на вас, потому чтобольше мне не на кого было рассчитывать. И, судя по всему, так все исостоялось.

— Более чем, — не без гордости заверила я. — Мне одно лишьне ясно, кто же таскался с ковром?

Фрол Прокофьевич улыбнулся. Надо же, он ещё способен на это.

— Здесь, Сонечка, я все хорошо продумал, — почему-торадуясь, сообщил он. — Когда вы вышли, я воткнул в свою грудь нож — я заранеетуда губку вставил — и лёг на ковёр, предварительно политый куриной кровью.Обидно, но лежать пришлось довольно долго. Вот такое ко мне внимание.

— Удивительно, как вы все это смогли? Я бы не выдержала изасмеялась.

— Труднее всего было когда вы обнаружили мой труп и началикричать, — признался Фрол Прокофьевич. — Тут я лишь чудом не прослезился. Ах,как жалко себя. А потом уже легче. Выбрав момент, я свернул ковёр и вынес егоиз дома, попутно испачкав дверь и накапав на ступени крови.

— Это все ясно, — нетерпеливо перебила я, — кто ковёр-тотаскал?

— А ковёр и не таскал никто, — просветил меня ФролПрокофьевич. — Я просто дал на бутылку соседу и попросил сочинить эту басню. Они сочинил. Я сказал. что хочу разыграть своих жён, он ответил, что давно пора.

— Так вы предвидели, что я буду пытать ваших соседей, и витоге разыграли меня?

Мне стало обидно, что так легко провели меня, но из гордостия скрыла свои чувства.

— Что ж, — сказала я, — поздравляю, у вас все очень хорошополучилось. До последнего момента я верила, что вы убиты.

— Соня, вы не поняли, я уже не об этом…

— Нет, нет, вы об этом. Вы решили таким образом уйти отдолга, который не можете выплатить. Похоже, вам удалось. Вряд ли долг потребуютс вас ещё. Уверяю, все будут вам очень рады и про долг забудут. Поравоскреснуть.

Фрол Прокофьевич замахал руками:

— Мне это уже все равно! Мне уже не до этого!

Нет, все же я сильно обиделась на него. Терпеть не могу,когда надо мной смеются.

— Если все у вас так хорошо, — скрывая раздражение спросилая, — так зачем вы здесь сидите? Поезжайте в Москву, повторю: там вам все будутрады. И я, пожалуй, поеду. Понять не могу, что здесь делаю.

— Соня, я не могу в Москву, — паникуя, закричал ФролПрокофьевич. — И ничего у меня не хорошо. Разве вы не поняли?

— Что я должна была понять?

— Всех моих жён должны убить!

— Ну и черт с ними, — сгоряча воскликнула я, собираясь выйтив ту дверь, в которую не так давно по глупости своей вошла. — Они это давнозаслужили! Ваши жены!

— Соня, но и вас должны убить!

Вот это открытие.

А меня-то за что?

Жила себе жила, к Фролу Прокопычу в силу своих возможностейотношения не имела, и нате вам, здрасте!

— Вы ничего не перепутали? — деловито поинтересовалась я.

— Увы, нет, — горестно признался он.

— То есть, меня должны убить?

— Увы, да.

Я снова опустилась на кровать.

— И как должно это произойти?

Фрол Прокофьевич пожал плечами:

— Не знаю.

Я заволновалась:

— Позвольте, позвольте, как это не знаете? А кто же знает?

— Тот, кто будет убивать.

«Очень лаконично. Нет, это просто прелесть, что за человек,Фрол Прокофьевич! Меня будут убивать, а ему хоть бы хны!»

— Простите, мой дорогой, а могу я полюбопытствовать — ктоменя будет убивать и, главное, за что?

Слава богу, он смутился. Не всю, значит, совесть потерял.

— Убивать вас будет наёмный убийца, — потупившись, ответилон, — а за что, сказать трудно. Скорее всего безвинно, лишь потому, что высвидетель.

— Хорошо, хоть это вы понимаете, — с упрёком глядя, сказалая. — А кто же нанял этого убийцу?

Тут уж Фрол Прокофьевич и вовсе стушевался, глаза внизопустил и перешёл на шёпот.

— Я, — прошелестел он. — Я нанял убийцу…

Ну как тут сохранять невозмутимость?

Я рассвирепела.

Кто поставит себя на моё место, тот не осудит, тот поймёт.

— Значит вы прикинулись убитым, спрятались в эту конуру иждёте, когда убийца прихлопнет всех ваших жён? И меня заодно!

Фрол Прокофьевич схватил меня за руки и закричала:

— Соня! Соня! Вы должны меня понять!

— Прекрасно вас понимаю, — заверила я. — На работе,наверное, всем сказали, что в командировке?

— Да, — он выглядел, как нашкодивший ученик.