— Да, Нэнси, я хорошо знаю Питера Грегсона. Он неплохонад тобой поработал.

С ее стороны это был выстрел наугад, сумасшедшая догадка,прозрение, но Марион должна была пойти на это, хотя бы даже она рисковалапоставить себя в неловкое положение. Она должна была знать наверняка.

— Вы… вы… — У Мари неожиданно задрожали губы. —Здесь, должно быть, какая-то ошибка, миссис Хи-хилард. Меня зовут Мари Адамсон.Я…

Она не договорила. Голова ее безвольно поникла, как утряпичной куклы, а на ресницах заблестели слезы. Стараясь их скрыть, Мари поспешновскочила и, отойдя к окну, встала там, повернувшись к комнате спиной.

— Как вы догадались? Вам кто-нибудь сказал, да? —Мари была разгневана, и от этого ее голос завибрировал, став пронзительнее ивыше тоном. Это был тот самый голос, который Марион слышала два года назад ихорошо запомнила.

То, что она не ошиблась, заставило ее почувствоватьнекоторое облегчение. По крайней мере, она не зря совершила это путешествие,которое так нелегко ей далось.

— Нет, мне никто не говорил. Я догадалась сама, тольконе спрашивай меня — как. В самом начале, когда Бен только упомянул о своейвстрече с мисс Адамсон, у меня появилось… предчувствие. Все детали совпали споразительной точностью. Я должна была убедиться…

— Скажите, миссис Хиллард…

«Проклятье! — со вновь вспыхнувшей яростью подумалаМари. — Я не буду спрашивать ее о Майкле — не буду, как бы мне того нихотелось! Ведь я же решила… Ну почему прошлое никак не отпускает меня? Почему яникак не могу вытравить его из своей памяти?»

Но она слишком хорошо понимала, что память здесь вовсе нипри чем. Все это время Майкл оставался в ее душе, в ее сердце.

— Зачем вы сюда приехали? Чтобы еще раз напомнить мнеусловия нашей маленькой сделки? — глухо спросила она, поворачиваясь лицомк женщине, которая нанесла ей такую глубокую рану и продолжала мучитьее. — В чем вы хотели убедиться? В том, что я сдержу свое обещание,несмотря ни на что?

— Я никогда в этом не сомневалась, Нэнси. — ГолосМарион показался Мари необычно мягким и невероятно усталым. — Хочешь верь— хочешь нет, но я и сама не знаю, зачем я сюда приехала. Сейчас мне кажется,что я приехала только для того, чтобы увидеть тебя… Если, конечно, это была ты,а не какая-нибудь другая Адамсон.

— Но почему только теперь?

В сердце Мари внезапно вспыхнула такая жаркая ненависть излоба, что она сама удивилась. Впрочем, разве не она месяцами мечтала о том,чтобы высказать старухе Хиллард все, что она о ней думает?

— Почему именно сейчас, миссис Хиллард? Может, вампросто было любопытно взглянуть, как Грегсон справился с работенкой, которую выему поручили? В таком случае позвольте спросить, как вам нравится эта мордашка,которая обошлась вам в четыреста пятьдесят тысяч долларов? Питер сделал все,как надо, или за свои деньги вы ожидали чего-то другого? Почему вы не отвечаете,миссис Хиллард? Как вам ваш новый проект? Вы довольны?!..

«Да, я довольна», — подумала Марион. Во всяком случае,ей очень хотелось в это верить. Они все слишком дорого заплатили за это новоелицо. В глубине души она уже поняла, что совершила страшную ошибку и чтоисправить ее уже нельзя, слишком поздно. Все они изменились и стали совсемдругими людьми — и эта девочка, и Майкл, и она сама. Возврата к прошлому уже небыло — не могло быть, и Марион с горечью осознала, что каждому из них придетсянавсегда отказаться от всех своих надежд и научиться мечтать о чем-то другой.Или о ком-то…

— Ты стала очень красивой, Мари, — сказала МарионХиллард, впервые называя молодую женщину ее новым именем. Но ведь она действительностала совсем другим человеком, а, кроме того, Марион было по-прежнему тяжелопроизносить имя Нэнси вслух.

— Спасибо за комплимент, миссис Хиллард. Да" Питеротменно поработал, но ведь вы знаете, что это не самое главное. Главноезаключается в том" что я погубила себя, заключив сделку с дьяволом. Да, уменя теперь новое, прекрасное лицо, но за него я отдала свою жизнь!

Она прерывисто вздохнула и бросилась в ближайшее кресло.

— Дьявол — это, надо полагать, я… — Марион хотелапроизнести эти слова как можно спокойнее, но голос неожиданно подвел ее. —Я… я понимаю, что сейчас уже поздно извиняться, но тогда мне казалось, что япоступаю правильно.

— А теперь? Что кажется вам теперь, миссисХиллард? — спросила Мари, в упор глядя на нее. — Должно быть, высчитаете, что ваш план увенчался паяным успехом. Только скажите откровенно:Майкл счастлив? Ведь ради его счастья вы решили избавиться от меня, правда?

Господи, как же ей хотелось вдребезги разбить этотсдержанный фасад истинной леди, уязвить, уничтожить Марион… Наконец, простоударить, каким бы низким ни показался ей впоследствии этот поступок.

— Нет, Мари, Майкл вовсе не счастлив. Во всяком случае,он не счастливее тебя. Я надеялась, что он попробует начать жить сначала. И он,и ты тоже… Знаешь, мне почему-то кажется, что ты — как и Майкл — не сумелаэтого сделать. Наверное, у меня нет никакого права спрашивать, но, может быть,ты скажешь…

— Нет, у вас нет такого права, — жестко перебилаее Мари. — Еще один вопрос, миссис Хиллард. Майкл… женат?

Голос ее в последний момент дрогнул, и она тотчас жевозненавидела себя за эту слабость. Вместе с тем она молилась, молилась изовсех сил, чтобы Марион сказала «нет».

— Он женат, женат и повенчан… — Марион печальноулыбнулась. — …Со своей работой. Он ест, спит и дышит только ради этого,как будто надеется, что, уйдя в работу с головой, он сможет не вспоминать о… отом, что случилось. Я почти не вижу его.

«Так тебе и надо, гадина! Так тебе и надо!..» — со злобнымторжеством подумала Мари.

— Тогда… тогда, быть может, вы признаете, что сделалиошибку? — спросила она. — Ведь я любила Майкла. Я любила его большежизни. Больше всего на свете…

«Нет, свое лицо мне было все-таки дороже!»

— Я знаю. Но я думала, что это со временем пройдет.

— Ну и как? Прошло?.. — В этом вопросе прозвучалався боль, скопившаяся в душе Мари за два горьких года.

— Вероятно, да. Во всяком случае, за все это время ондаже ни разу не упомянул о тебе.

— И он не пытался разыскать меня?

— Нет… не пытался.

Марион покачала головой. — Нет, Почему — этого онаобъяснять не стала. Мари не знала, что Майкл считает свою невесту мертвой.Марион умолчала об этом, и теперь — по крайней мере, с формальной точки зрения— она не погрешила против истины, сказав, что Майкл не разыскивал свою Нэнси.Он даже ни разу не спросил, где она похоронена. Но эта правда легла на еесовесть еще более тяжким грузом, чем давнишняя ложь.

Что ж, Марион могла перенести и это. Лицо же Мари исказилановая гримаса ненависти.