— Послушайте… Бога ради… как это произошло? —Голос Ральфа ослаб, а Тони, судя по его голосу, заплакал.

— Как это произошло? Да как обычно. Он втрескался несколькомесяцев назад в эту чертову сучку и утратил бдительность. Он втрескался во весьнаш вонючий мир, вообразил себя прекрасным принцем, сэром Галлахадом, или какего там. Вы хотите знать, что произошло, а, мистер? Наши ребята забоялись вчералезть в яму, и догадываетесь, кто пошел вместо них? Ну конечно же, капитан. Ондумал, что перехитрит того парня в туннеле, ведь раньше ему всегда удавалось. Изнаете что, мистер? После того как он отслужил тут четвертый срок, он все-такисделал ошибку, он оказался чересчур здоровым для этой дыры, слишкоммедлительным, слишком старым, тем более когда голова забита всяким дерьмом, ачерез пару недель он собирался вернуться домой вместе со своей сучкой и сказатьжене, что она и детишки могут убираться к черту в задницу, а тот малыш «чарли»в туннеле не зевал и снес ему голову.

Ральфа замутило, когда он слушал это, ему стало дурно отярости, скорби, нелепости случившегося. Биллу оставалось меньше двух недель, итут-то его и убили. Подобное произошло уже с тысячами парней, но этот… БиллКвинн был таким славным парнем, он так любил Пакстон.

— Неплохой матерьяльчик, мистер Джонсон? — сердитоокликнул его Тони, уже не скрывая слез. — Успели записать, а то, может,вам приехать сюда осмотреть его тело? Мы отправим его домой только завтрапополудни. Полагаю, теперь ему уже не удастся оставить жену ради девчонки.

Билл не первый, кто влюбился здесь, во Вьетнаме, и не первыйпарень, изменивший жене, но сержант все последние месяцы кипел от ярости, онпостоянно предсказывал, чем это кончится, и оказался прав. Сколько раз он ужеубеждался: стоит мужчине связаться с женщиной и чересчур увлечься ею, как онделается беззаботным. Тони был уверен: Билли погиб только из-за этого, и ничтоне могло поколебать это обвинение. По его понятиям, Пакстон Эндрюз прикончилаБилла, вот и вся история.

— Боже, это убьет ее, — пробормотал Ральф,обращаясь скорее к себе самому, чем к Кампобелло. На том конце провода Тониутер глаза рукавом.

— Очень хорошо. Надеюсь, так оно и будет. Ничеголучшего она не заслужила.

— Ты ведь так не думаешь, верно?

— Думаю, — холодно отозвался сержант. — Онавсе равно что своими руками пристрелила моего капитана.

— Он же взрослый человек. — Честь обязывала Ральфавступиться за Пакстон, к тому же этот человек уже действовал ему на нервы.Никого Пакстон не убивала, она причинила зло только самой себе, она рискнула ипроиграла, как это уже произошло с ней однажды. Так обычно выходит на этойвойне.

Стоит только полюбить кого-нибудь, будь то солдат, собакаили ребенок, и тебе уже грозит потеря. — Кампобелло, он сам решал за себя,и она тоже. Он прекрасно сознавал, на что идет.

Вчера он погиб только потому, что тот парень в туннелеоказался чертовски проворным. Я знаю, Билл никогда не бывал беззаботен. —Билл двигался так быстро, ловко, он так прекрасно разбирался в своем деле.Ральф говорил правду, но Тони Кампобелло не желал его слушать.

— Вздор. Ему вовсе не следовало спускаться в ту дыру.

— Так почему же он полез туда? — настаивал Ральф.

— Чтобы доказать… не знаю что… Он только и думал о ней.

— Он не был так глуп или даже так храбр — пустьгенералы говорят, да и сам Билл повторял, что «подземной крысе» следуетсделаться чуточку безумной.

— Он свихнулся от любви.

— Это верно, — согласился Ральф из верности обоимсвоим друзьям. — Но он знал свою работу и не допускал, чтобы любовь мешаладелу. Я просто не верю тому, что вы говорите. А если вы думаете иначе,Кампобелло, вам лучше сразу же забыть об этом. Если вы вправду любили его, вамлучше бы заткнуть себе глотку и держать свои грязные домыслы при себе. Девушкуждет огромное горе, и не хватало еще, чтобы вы вздумали орать на нее, если вашидорожки когда-нибудь пересекутся, хотя я абсолютно уверен, что этого не будет.

— Еще бы.

— Ради его памяти сделайте мне такое одолжение,обращайтесь с ней по-человечески, промолчите, если вам доведется встретиться сней.

— Поцелуйте себя В задницу, мистер, — выплюнул втрубку Тони Кампобелло, и глаза его вновь наполнились слезами. — Эта сучкаприкончила моего капитана. — Он сейчас был словно малыш у постели умершейматери, готовый убить всякого, кто приблизится к ее ложу. Несколько минутспустя он швырнул трубку, а Ральф еще долго сидел, беспомощно уставившись вокно. Как он расскажет об этом Пакс?

Все это время Франс прислушивалась к разговору. Когда Ральфподнялся и начал одеваться, она подошла и ласково притронулась к его плечу.

— Мне очень жаль твоего друга. — Так нежно звучалее французский акцент; у этой женщины были чуткие руки и мудрое сердце.Обернувшись, Ральф стиснул ее в объятиях. — Мне жаль их обоих.

— Мне тоже. Я давно уже пытался предупредить их.

— Зачем? — тихо спросила она.

— Потому что мне казалось, они поступают не правильно.

Ставки слишком высоки, и здесь всегда проигрываешь. Япытался объяснить им, но они не слушали.

— Наверное, не могли. — В конечном счете онапонимала все лучше, чем сам Ральф. Она не отводила от него глаз, пока онодевался. Часом спустя он вошел в «Каравеллу» и с печалью в глазах постучал вномер Пакстон. Девушка распахнула дверь. В джинсах, в принадлежавшей Биллурубашке и походных башмаках, она выглядела такой красивой, такой хрупкой.

— Они что-нибудь сказали? — тревожно спросила она,отступая, чтобы дать Ральфу войти. Пакстон прибрала постель, и, хотя она непоужинала накануне, утром она так и не смогла позавтракать.

— Да, — неуверенно начал он, входя и оглядываясьпо сторонам. Он изо всех сил пытался оттянуть роковой момент.

— Так что? — потребовала она, когда Ральф тяжелоопустился в кресло. Любимое кресло Билла. — Какого дьявола, что онисказали тебе?

«Что они сказали? Как я расскажу ей об этом?» Тысячу разРальфу уже приходилось сообщать эту весть, и внезапно он почувствовал, чтобольше не выдержит, это убьет и его тоже. Ему едва исполнилось тридцать девять,а он видел столько смертей, и слышал о смерти, и обонял ее, и писал о нейстолько, что с лихвой хватило бы на сотню жизней. Он сжал руками лицо, потомпосмотрел на Пакстон. Делать нечего, он обязан ей рассказать.

— Он вчера погиб, Пакс. — Голос его гулко разнессяпо комнате. На миг Пакстон показалось, что она теряет сознание.

Ей вновь привиделось лицо Эда Вильсона, пришедшего сообщитьо Питере, она услышала глухой звук, с каким ее сердце скатилось на пол и тамразбилось. Пакстон осторожно опустилась на постель и уставилась на Ральфа, неверя его словам.