Взяв адрес центра, я немедленно отправилась на Рязанскийпроспект. Большое типовое двухэтажное здание детского сада окружено железнымзабором. В воротах специальная площадочка и табличка: «Положите ребенка инажмите кнопку».

Я надавила на красную пупочку, во дворе истошно зазвенело, иминут через пять вышла пожилая женщина в голубом халате.

– Что вам угодно? – спросила она.

– Газета «Мир новостей», хочу видеть Савостину.

– Жанна Яковлевна отсутствует, – ответиланяня, – если желаете, главный врач тут.

Я пожелала, и мы вошли в пахнущее молочной кашей помещение.

Не знаю, как сама Савостина, но Римма Федоровна Кочетковапроизвела на меня самое приятное впечатление. Простое, слегка усталое лицо,чуть тронутое косметикой, более чем скромное платье и никаких украшений.

– Хорошо, что пресса нас не забывает, – сообщилаврач. – Хотите подробно написать или коротенькую заметку?

– Очень подробно! – пылко воскликнула я, радуясь,что мне повезло на добрую, но, судя по всему, не очень далекую женщину.

– Давайте проведу по помещениям, – предложилаРимма Федоровна, и мы пошли в комнаты. – Центр существует несколько лет, иза это время к нам обратились сотни женщин. Кто-то принес младенца сам, кто-тоположил в «приемник» на воротах. Во всяком случае, от смерти спасли не одиндесяток ни в чем не повинных детишек.

– А какова их судьба потом?

– Выписываем документы, даже словарь именкупили, – улыбнулась Римма Федоровна, – потом отдаем на усыновление.Огромная очередь стоит, даже не представляете себе, какое количество бездетныхлюдей обращается к нам!

– Неужели не спрашиваете у матерей паспортные данные?

– Анонимность – непременное условие, – пояснилаКочеткова, – никто никогда не интересуется в нашем центре никакимисведениями. Бывает, правда, что посетительницы сами рассказывают о себе,делятся проблемами. В центре работают не только детские врачи и воспитатели, нои психологи, гинеколог и адвокат.

– А вдруг принесут украденного ребенка? –поинтересовалась я.

Римма Федоровна спокойно пояснила:

– К нам иногда обращается милиция. Вот, помните,полгода тому назад шум большой был – пропал из коляски трехмесячный мальчик.Так сразу с Петровки приехали. Пока господь миловал, криминальных историй неслучалось. У нас ведь в большинстве случаев новорожденные. Наш контингентзнаете какой? Родит где-нибудь втихаря и сюда бежит, рада-радешенька, чтосейчас от ребеночка навсегда избавится.

– Годовалые дети редко попадают?

– Всего два случая, – сообщила Кочеткова, –один раз мальчика привезли, на вокзале подобрали. Вообще говоря, полагается вприемник сдавать, но Тема оказался у нас. Родителей не нашли, хотя милицияосновательно занималась этим делом. А совсем недавно девочку подбросили. ЖаннаЯковлевна шла на работу, а та тихонечко на пороге сидит. Года полтора-два повиду. Практически не говорит, только имя сумела произнести – Оля. При нейзаписка.

– Какая? – в нетерпении вскрикнула я.

Римма Федоровна вытащила большую книгу и прочла: «Извините,люди добрые. Мы сами не местные, денег никаких нет, зарплату не платят.Отказываемся от ребенка. Девочку зовут Оля».

– И все? – разочарованно протянула я.

– А что же еще? – удивилась врач. – Более чемпонятно.

– Но разве вы оставляете у себя таких больших?

– Вообще, – пояснила Римма Федоровна, –никогда не говорили о возрасте детей. Но подумайте сами, около двух лет малышиначинают более или менее объясняться. И потом, ребенок должен был где-то житьдо этого возраста. А наши клиенты, как правило, те, кто не хочет, чтобыокружающие знали, что у них был ребенок, – жертвы насилия, малолетние,проститутки, даже замужние женщины из обеспеченных.

– Эти-то почему подкидывают детей?

Кочеткова грустно улыбнулась.

– Муж уехал по контракту на год деньги зарабатывать, ажена оказывается беременной, да мало ли что бывает в жизни. Вот не так давноположили к воротам мальчика. Сразу видно – из богатых. Пеленки, памперс,распашонка, чепчик – все высшего качества. Да и сам младенец крупный, видно,мать хорошо питалась… А через неделю на наш счет поступила от неизвестногоспонсора ну очень внушительная сумма! Вот и думайте, зачем подобным людям отребенка избавляться.

– И девочку Олю отправили в детский дом?

– Полагается сначала в приемник-распределитель, –пояснила Кочеткова, – но тут Жанна Яковлевна постаралась и сразу оформиларебенка к Мирной. У Анны Степановны хорошие условия, а нам хотелось, чтобыдевочке жилось нормально.

Я посмотрела на милое, простодушное лицо. Скорей всегоприветливая врач ничего не знает, но Жанна Яковлевна! Носом чую, что неслучайно отправила она Полину по этому адресу.

– Все-таки хочется поговорить и с директрисой, –сказала я, – материал очень выиграет от такого интервью.

– Да вы ступайте к ней домой, здесь рядом совсем, черездва дома, – и Римма Федоровна объяснила мне дорогу.

Очевидно, дружбой с властями Жанна Яковлевна пользоваласьтолько в служебных целях. Потому что жила она в абсолютно аварийном доме.Объявление возле подъезда взывало: «Жильцы, приближается осенне-зимний сезон.Будьте людями, не бейте окна на лестничных клетках, самим же холодно будет!»

Но обитатели «хрущобы» не собирались внимать жалобномупризыву. Практически на всех этажах зияли пустые рамы. Я подивилась подобномуповедению, ну не дураки ли, ведь замерзнут! Дверь в квартиру Савостинойвыглядела ново и даже щеголевато. Красная обивка из кожи молодого дерматина и«золотой» номер – семьдесят восемь.

Красивая створка распахнулась сразу, и меня впустили, дажене спросив: «Кто там?»

– Не боитесь жуликов? – спросила я, пытаясьразвернуться в прихожей размером с птичью клетку.

– Да ну, – махнула рукой Жанна Яковлевна, –покажите, что здесь украсть можно?

И правда нечего. В узкой комнате дешевая болгарская стенка,довольно обтрепанная мягкая мебель, допотопный телевизор «Рубин». На предметроскоши тянет только аляповатая напольная гжельская ваза с надписью синимибуквами на белом фоне: «В день юбилея от коллег по работе».

– Что у вас за проблема? – с готовностью спросилаСавостина.