– Это что за безобразие, – прогремел в коридореголос Аркадия, – опять работать не даете! Сейчас запру в комнате…

На пороге возник сын в крайней степени возмущения. Непоздоровавшись, он начал жаловаться. Ольга уехала в институт, Маня отправиласьв Ветеринарную академию, Капа понеслась в «Детский мир» покупать необходимуюодежду… А Кеша остался дома, чтобы поработать над выступлением, с которымзавтра должен быть в суде.

Аркадий хороший отец, любит близнецов и вообще к детямотносится терпимо… Но с Анькой и Ванькой постоянно нянчится Серафима Ивановна.Родители получают деток в праздничном, так сказать, виде. Чисто вымытые,накормленные и выспавшиеся близнецы радостно играют с отцом и матерью. Кактолько детки начинают капризничать, родители немедленно суют их няне. И уж,конечно, им никогда в голову не придет изменить планы из-за того, что некомупосидеть с детьми. Ни Ольге, ни Аркадию не приходится нестись сломя голову вясли и униженно просить у суровой воспитательницы прощение за опоздание. К томуже Анька с Ванькой тихие, беспроблемные дети, говорить они пока не умеют…

Поэтому, оставаясь с двумя бойкими полуторагодовалымидевочками, Кеша даже и не предполагал, что его ожидает.

Сначала Поля и Энн мирно рисовали в кабинете фломастерами.Потом сын попытался покормить их обедом. Поля вывернула омлет на одно кресло, адругое пострадало от того, что на Энн «усатый нянь» забыл надеть памперс…Следом оказался обмазан горчицей диван, и Аркашка совершенно не понимал, какбаночка попала к ним в руки… Измазюкав гарнитур, Энн облизала пальцы. Вопль,изданный ею, оказался настолько ужасен, что кошки унеслись в сад, а собаки,наоборот, примчались в столовую, и девчонки моментально переключились наживотных…

– То есть ты утверждаешь, – недоверчиво спросилполковник, – что весь этот разгром устроили две крохотные девочки? А какони содрали занавески?

– Портьеры сняла Оля, – пояснил Кеша, – у насгенеральная уборка, плафоны тоже она скрутила, хотели с Капой помыть, да неуспели…

– Кто такая Капа? – продолжал выяснять ничего покане знающий полковник, поглаживая мелко дрожащего Хуча.

– Американка, третья жена маминого четвертого мужаГены!

– Понятно, – захохотал АлександрМихайлович, – родственнички прибыли. Поэтому мамаша дочек дома и оставила,знает, что за пройды растут!

– Да она их совсем не знает, – отмахнулсяКешка, – только вчера взяла.

– Где?

– В детском доме!

– Объясните, – оживился приятель, – что тутпроисходит!

Но Кеша наконец заметил мой глаз и заорал:

– Мать! Это что еще такое!

– Так кому объяснять вначале?

– Мне! – воскликнули мужчины в один голос.

Я прямо схватилась за голову, но тут из коридора послышалсястук, потом громкие вопли. Милые детки обвалили декоративный торшер в виденегритенка, держащего над головой лампу.

Обладающей безупречным вкусом Ольге почему-то нравился этоткитч, располагающийся между гостиной и столовой.

Слава богу, подумала я, слушая детский рев и ругань Кеши,теперь лампа разбилась, и можно со спокойной совестью выбросить уродца напомойку.

– Долго ли прогостят дорогие родственники? –поинтересовался Александр Михайлович. – И кстати, как насчет перекусить?Конечно, я понимаю, Катя с Ирой уехали… но, может, бутербродик какой найдется?

– Кеша, – крикнула я, – сделай кофе!

Напиток, сваренный сыном, не поддается названию. Не знаю, изкаких соображений, но явно не из жадности, сыночек кладет на литровый кофейникдве-три чайные ложки ароматного коричневого порошка. Еще ему кажется, что кофе,как суп, должен хорошенько покипеть перед употреблением. В результате в чашкахплещется жидкость орехового цвета. Ни сливки, ни сахар, ни шоколадные конфеты сбулочками не могут заглушить непередаваемый вкус пойла. Даже Банди, обожающийвыхлебывать у зазевавшихся гостей чай и кофе прямо из чашек, при виде Аркадия скофейником тихо отбегает в угол, всем своим видом как бы говоря: «Это пейтесами».

– Растворимый! – немедленно завопил АлександрМихайлович, услышав, что Кеша отправился на кухню. – Обожаю растворимый«Нескафе»…

Я усмехнулась про себя и стала рассказывать официальнуюверсию приобретения детей.

На следующий день я проснулась около двенадцати. Из коридорадоносились странные шлепающие звуки. Натянув халат, спустилась в столовую иобнаружила там Маню с двумя неизвестными женщинами в спортивных костюмах. Однавешала занавески, другая надевала плафоны. Не видя меня, Маруся вовсюкомандовала тетками:

– Потом отмоете мебель, да не забудьте зеркала в холле.

– Что здесь происходит? – спросила я.

– Да надоело до смерти, – в сердцах ответилаМаня. – Весь дом разгромили, а на место ничего не вернули. Уборканазывается! Вот наняла бригаду.

Мы пошли на кухню. Там наводила порядок еще одна баба, икто-то тихонько напевал в столовой, шумя пылесосом.

– Где ты их взяла и неужели Зайка согласилась?

– Она и знать не знает, – усмехнулась Маня. –Все продумано. Капа с девчонками в девять утра отправилась в детскую больницу,договорилась о комплексном обследовании. Хочет узнать, как лучше подготовитьдевочек к полету, все-таки почти одиннадцать часов в воздухе, смена часовыхпоясов… Так что их до вечера не будет. Кешка унесся в суд, еще восьми не было,а у Зайки сегодня коллоквиум по арабской литературе. Маловероятно, что раньшеужина заявится… Все схвачено. Купила «Из рук в руки» и позвонила. Никто и знатьне будет, если ты не выдашь.

– Никогда, – пообещала я, – самой надоелразгром.

– Знаешь, уезжай-ка ты лучше по делам, –предложила девочка. – Быстрей закончат, если никто под ногами путаться нестанет, их здесь девять человек, живо управятся…

– Так ты пропустила школу! – возмутился во мнепедагог.

– Мусек, – напомнила Маня, – сегодня суббота…

Первым делом я, поймав такси, добралась до дома НикитыКоростылева и обнаружила «Вольво» спокойно стоящим возле ларька «Мороженое».Тихо радуясь, что на него не польстились ни угонщики, ни эвакуаторы, я села заруль. Есть у меня хороший повод для встречи с предприимчивой директрисой АннойСтепановной, вот только окажется ли она на месте в выходной?