– А если у Отто крыша поедет?

– Ничего не случится, – сказал с ухмылкой Данинджер. – Еслиэто и произойдет, ты просто возьмешь управление на себя. Но компьютер никогдане ошибается, приятель.

Ричардс хотел уйти, но вид вращающихся штурвалов,перемещающихся кнопок и педалей удерживал его. Холлоуэй и Данинджер вернулись ксвоим делам – непонятным цифрам и приемникам, в которых слышались фоновыеэлектрические разряды. Холлоуэй однажды обернулся, он казался удивленным тем,что Ричардс все еще здесь. Он усмехнулся и показал в темноту.

– Ты скоро увидишь Хардинг, скоро прибудем. Мы уже почти наместе.

– Когда же?

– Ты сможешь увидеть огни через пять или шесть минут.

Когда Холлоуэй обернулся в следующий раз, Ричардс уже ушел.Он сказал Данинджеру:

– Я буду очень доволен, когда мы приведем этого парня вчувство. Это просто привидение.

Данинджер угрюмо опустил голову; на его лице мелькализеленые вспыхивающие отсветы от контрольных приборов.

– Ему не понравился Отто. Ты понял это?

– Я понял, – сказал Холлоуэй.

Счет продолжается…

Ричардс брел вниз по узкому коридору, где едва могпротиснуться человек. Фридмен, связист, не поднял глаз. Донахью тоже. Ричардсшагнул в переход и остановился.

Запах кофе был сильным и приятным. Он налил себе чашку,добавил немного сгущенных сливок и сел на одно из незанятых кресел длястюардесс. Кофейник фирмы «Силекс» булькал и пускал пар.

В прозрачных холодильных контейнерах находился полный наборроскошных замороженных блюд. Бар был уставлен крошечными бутылочками из тех,что предлагают в самолетах.

«Человек имеет право на хорошую выпивку», – подумал он. Онотхлебнул кофе. Кофе был крепкий и вкусный. Кофейник булькал.

«Я здесь», – подумал он и хлебнул. Да, без сомнения. Он былздесь, и он просто потягивал кофе.

Всю посуду аккуратно убрали. Раковина из нержавеющей стали,сияющая, как драгоценный камень в оправе. И, разумеется, этот «Силекс» наплите, булькающий и пускающий пар. Шейла всегда хотела такой. «Силекс» всегда стобой, утверждала она, улыбаясь. Он плакал.

На борту был крошечный туалет, где раньше мелькали попкистюардесс. Дверь была полуоткрыта и он мог видеть все, что было внутри, вплотьдо голубой, тщательно продезинфицированной воды в бачке. Испражняйтесь соскромным комфортом на высоте 50000 футов.

Он допивал свой кофе, смотрел на то, как булькает ивыпускает пар «Силекс», и плакал. Его плач был очень спокойным и совсембеззвучным. Плач и кофе закончились одновременно.

Он поднялся и опустил свою чашку в раковину из нержавеющейстали. Он поднял «Силекс», держа его за коричневую пластмассовую ручку, итщательно вытряс кофе в отверстие стока. Маленькие бусинки пара оседали натолстом стекле.

Он вытер глаза рукавом куртки и вернулся в узкий коридор. Онпереступил порог кабины Донахью, держа «Силекс» одной рукой.

– Ты не хочешь кофе? – спросил Ричардс.

– Нет, – коротко ответил Донахью, не подымая глаз.

– Разумеется, ты хочешь кофе, – сказал Ричардс, и с размахуопустил тяжелый стеклянный кофейник на опущенную голову Донахью, собрав всесилы, на какие он был способен.

Счет продолжается…

Напряжение заставило вновь открыться рану на его боку,однако кофейник остался цел. Ричардс подумал, не был ли он укреплен чем-нибудь(Витамин В-12, может быть?), чтобы он не разбивался в случае сильной качки. Накофейнике появилось огромное, просто невероятное пятно крови. Донахью молчаповалился на стол, заваленный картами. Поток крови побежал по пластиковомупокрытию верхней из них и уже начал капать на пол.

– Отвечайте, как слышно, С-1-9-8-4, – ясный голос раздалсяпо радио.

Ричардс все еще держал «Силекс». Он был покрыт слоем волосДонахью.

Он бросил его, но звона не было. Даже здесь ковры.Стеклянный пузырь «Силекс» выпучился на него, как мигающий, подернутый кровьюглаз. Глянцевая фотокарточка Кэти в коляске неожиданно появилась вновь, иРичардса передернуло.

Он поднял мертвую тушу Донахью за волосы и пошарил внутриего голубой летной куртки. Пушка была на месте. Он был готов уже бросить егообратно на стол, но что-то удержало его, и он поднял его еще выше. Нижняячелюсть Донахью безжизненно висела, рот сложился в идиотскую усмешку. Кровь капалав него.

Ричардс стер кровь с одной из ноздрей и заглянул внутрь.

И точно, там было что-то маленькое, очень маленькое.Мерцание фильтрующей сеточки.

– Сообщите приблизительное время прибытия, С-1-9-8-4, –голос из радио.

– Эй ты! – Фридман кричал через весь зал. – Донахью!

Ричардс захромал в проход. Он чувствовал невероятнуюслабость. Фридман смотрел вверх.

– Ты не скажешь Донахью, чтобы он поднял свой зад и ответил?

Ричардс попал в него как раз над верхней губой. Зубыразлетелись как разбитое дикарское ожерелье. Волосы, кровь, мозги расплескались(причудливыми пятнами) на стене позади кресла, где девушка на трехдолларовомплакате вытянула свои бессмертные ноги на полированной кроватной спинке изчерного дерева.

Раздалось сдавленное восклицание из пилотского отсека, иХоллоуэй сделал отчаянный, обреченный прыжок, чтобы захлопнуть дверь. Ричардсзаметил, что у того появился очень маленький шрам на лбу в виде вопросительногознака. Это был шрам типа того, что мог бы получить маленький мальчик, ищущийприключений, при падении с низкой скамейки, играя в летчика.

Он выстрелили Холлоуэю в живот и тот издал мощныйпотрясенный звук: «О!… О!» Ноги выскользнули из-под него, и он упал лицом вниз.

Данинджер повернулся в своем кресле, лицо его напоминалодряблую луну.

– Не убивай меня, а? – сказал он. У него не хватило завода,чтобы превратить это в утверждение.

– Сейчас – мягко произнес Ричардс и нажал спусковой крючок.Что-то выскочило и зажглось с кратким неистовством позади Данинджера, когда тотупал. Тишина.

– Отвечайте. Е-Т-А, С-1-9-8-4, – сказало радио.

Ричардса неожиданно вырвало и он выбросил из себя большойкусок кофе и желчи. Мышечное сокращение еще больше разорвало рану у него набоку, добавив сильную, стучащую боль.