– Привет, – тихо сказал Ричардс.

Он чуть не вывалился из кресла, когда Киллиэн поднял глаза,усмехнулся и ответил:

– Приветствую вас, мистер Ричардс.

Счет продолжается…

– Я не имею возможности вас видеть, – сказал Киллиэн, – номогу вас слышать. Ваш голос транслируется через передающее устройство, чтонаходится на камбузе. Мне сказали, что вас подстрелили.

– Ну, это не совсем правда, – ответил Ричардс. – поранился,пробираясь через леса.

– А, да, – сказал Киллиэн. – Знаменитое путешествие по лесу.Бобби Томпсон увековечил его в эфире как раз сегодня вечером – приобщив к вашейнынешней эпопее, разумеется. Завтра эти леса будут заполнены людьми, ищущимилоскутки вашей рубашки или даже гильзы.

– Какой кошмар, – сказал Ричардс. – Что-то вы фальшивите.

– Вы, Ричардс, самый сильный участник Игры, которыйкогда-либо был. Благодаря сочетанию везения – искусности, вы, определенно,величайший игрок. Вы достаточно значительны, чтобы мы могли предложить вам однувещь.

– Предложить мне что? Прогреметь по телевидению на всюстрану в роли расстрелянного?

– Угон самолета – эффектный, но самый глупый вашей ситуациишаг. И знаете почему? Потому что впервые рядом с вами нет ваших. Они осталисьна земле: и даже эта женщина, которая вас выгораживает. Вы можете считать, чтоона заодно с вами. Она сама даже может так считать. Но это не так. Здесь,наверху, вас. Ричардс, окружают только наши люди. Вы уже почти мертвец.Наконец-то.

– Мне много раз уже так говорили, а я все живу и живу.

– Последние два часа вы живете лишь постольку поскольку этонужно Федерации Игр. И в частности – мне. Именно я настаивал предложить вамодну вещь. Мне препятствовала старая гвардия – такие вещи никогда не делались.Но я настоял на своем. Так вот, ты спрашивал меня, кого ты можешь погубить,пробираясь с автоматом в руках. Один из тех, кого ты можешь погубить, буду я.Ричардс, вы удивлены?

– Пожалуй. Я-то думал, что ты – просто домашний ниггер.

Киллиэн откинул голову и захохотал, но смех его звучалпринужденно – это был смех человека, поставившего на карту все и работавшего сбольшим напряжением.

– Излагаю суть дела, Ричардс. Лети на своем самолете вХардинг. В аэропорту тебя будет ждать «Лимузин» от Федерации. Будет сообщено отвоей якобы казни. А ты вступишь в нашу команду.

Маккоун задохнулся от ярости:

– Ах ты, ублюдок черный!

Амелия Вильямс выглядела ошеломленной.

– Отлично, – сказал Ричардс. – Я хорошо знаю ваши штучки, ноэто здорово. Какой бы из вас, Киллиэн, получился продавец подержанных машин!

– Разве, судя по поведению Маккоуна, я выгляжу лжецом?

– Маккоун – одаренный актер. В аэропорту он так прекраснопел и танцевал, что может рассчитывать на Оскара. – Ричардс был обеспокоен. Онприпомнил, как Маккоун настаивал, чтобы Амелия принесла кофе, когда емупоказалось, что он может взорвать «Ирландца», как Маккоун яростно и жесткопротивостоял ему, – все это не укладывалось в схему. Или укладывалось? Мыслицеплялись одна за другую. – Может, вы поступаете так без его ведома.Рассчитывая на то, что он отреагирует на руку вам.

Киллиэн сказал:

– Ваш номер с пластиковой взрывчаткой, мистер Ричардс,завершен. Мы знаем – знаем – что вы блефуете. А вот на этом столе естьмаленькая красная кнопочка, и это не блеф. Через 20 секунд после того, как я еенажму, ваш самолет будет уничтожен ракетами «земля-воздух» с ядернымибоеголовками.

– «Ирландец» – это тоже не фальшивка, – сказал Ричардс. Ново рту его появился привкус крови. Обман выплывал наружу.

– Напротив. На «Дженерал Атомикс Локхид» – невозможнопронести пластиковую взрывчатку. И дело обошлось без сигналов тревоги. Насамолете есть четыре отдельных детектора специально для поимки террористов.Пятый детектор установлен в парашюте, который вы попросили. Могу вам сообщить,что когда вы поднялись на борт, мы с большим интересом и трепетом наблюдали засигнальными огнями контрольной башни аэропорта. Все как один думали, что«Ирландец» у вас есть. Вы нас так сильно в этом убедили, что нам казалось, чтоконтрольная панель всего лишь подтвердит это. Мы испытали огромное облегчение,когда увидели, что лампочки не загорелись: я убежден, что у вас и не быловозможностей добыть эту взрывчатку. Вам это раньше и в голову не приходило,пока вас не приперли к стенке. Ну, это уже не имеет значения.

Маккоун внезапно оказался у Ричардса за спиной.

– Ну, наконец-то, – сказал он, ухмыляясь. Наконец-то, япрострелю тебе башку, козел, – он приставил оружие к виску Ричардса.

Киллиэн устало произнес:

– Ты и сейчас в безопасности, чертов идиот. А схватить егоможет и Донахью, если это понадобится.

– Этот человек – преступник! – Маккоун заговорил громче. –На его совести – кровь офицеров полиции. Он повинен в авиационном пиратстве.Он… Он публично оскорбил меня и мое ведомство.

– Сядь на место, – сказал Киллиэн, и его голос был холоден,как пространство открытого космоса. – Пора тебе вспомнить, кто платит тебежалованье, мистер Главный Охотник.

– Я обращусь к Президенту Совета! – Маккоун все большеразъярялся. Он брызгал слюной. – А тебя, черножопый, на куски изрубят послеэтого всего! Тебя, черного бездарного чертова сукина сына…

– Прошу вас бросить оружие на пол, – произнес новый голос.Ричардс оглянулся, пораженный. Это был штурман Донахью, он выглядел совершеннопо-другому: хладнокровнее и ужаснее. Его сальные волосы поблескивали в полутьмекабины. В руках у него был автоматический пистолет «Магнум-Спирнгстен», и онбыл направлен на Маккоуна. – Роберт С. Донахью, ветеран. Совет Федерации Игр.Брось пистолет на пол.

Счет продолжается…

– Если ты это сделаешь, ты – покойник, – сказал Киллиэн.

Маккоун поколебался, отошел на шаг назад и с недовериемуставился на экран. Его лицо снова начало кривиться и сжиматься. Губы егодвигались, безуспешно пытаясь исторгнуть звук. Когда это ему удалось, это былшепот, полный сдержанной ярости.

– Я его сейчас прикончу. Здесь. Сейчас. И мы все будем вбезопасности. Мы…

Счет продолжается…

Маккоун смерил его долгим взглядом, и швырнул оружие втолстый ковер.