– Примем ванну? – спрашивает Том и смотрит на меня.

– Конечно, – говорю на автомате, – только загляну в душ. – И шмыгаю в кабинку.

О боже. Ванну? Вместе? Может, он имел в виду что-то другое? Слишком много потрясений за один день, я перестаю понимать происходящее.

Смыв кровь и смазку, я выхожу. Том уже в ванне, щелкает зажигалкой и затягивается непонятно откуда взявшейся сигаретой. Кладет руку на бортик и говорит:

– Залезай. Не стесняйся.

Я повинуюсь и делаю, как он говорит.

– Ложись на меня, – добавляет, когда я оказываюсь в воде.

Ванна не очень большая, но глубокая, так что я помещаюсь, устроившись на нем. Том курит, а я кладу голову ему на грудь и слушаю, как бьется его сердце. Настоящее, живое сердце. Сердце Тома. Я никогда не чувствовала себя такой счастливой, как сейчас. Не могу поверить в то, что все это происходит. Правда, неловко лежать с ним в ванной. И странно оттого, что мое тело первый раз принадлежало кому-то, кроме меня самой.

Я поднимаю голову и заглядываю Тому в глаза. Он выпускает дым в сторону и тоже смотрит. Недолго думая, я целую его, ощущая на губах вкус сигарет. Целую нерешительно, потому что не знаю, чего ожидать. Вдруг сейчас он скажет, чтобы я катилась отсюда и больше никогда не возвращалась?

Том выкидывает сигарету и обнимает меня за спину, крепко прижимая к себе. Мы не можем остановиться, целуемся бесконечно долго, гладим друг друга и обнимаем. От этой нежности, рассеянной в воздухе вокруг наших тесно прижатых тел, хочется плакать и улыбаться одновременно. Я не могу от него оторваться. Я готова умереть так, целуясь с ним в этой ванне.

– Повернись, – говорит Том, прерывая поцелуй.

Я киваю, не совсем понимая, чего он хочет, и повинуюсь. Он прижимает меня к себе и кладет спиной на грудь. Из воды выглядывают мои разбитые коленки, и, едва касаясь, Том проводит по одной из них пальцами. Я откидываю голову ему на плечо, наслаждаясь руками, скользящими по телу. Именно сейчас, когда все закончилось и теплая вода сняла боль, я по-настоящему расслабляюсь.

Том нежно трогает мою грудь, ласкает соски, сжимает их между пальцами. Я тону в этом неведомом ранее океане чувств и не хочу всплывать на поверхность. Поворачиваю голову и нахожу его губы, чтобы сорвать поцелуй. Том скользит рукой ниже моего живота и говорит:

– Раздвинь ноги.

Я готова заскулить от возбуждения… медленно развожу колени в стороны, упираюсь ими в бортики ванной.

Том поглаживает внутреннюю сторону моих бедер, а потом ныряет между ног рукой, находя пальцами клитор.

– Направь меня, если что, ладно? – дышит в самое ухо.

– Все отлично, продолжай… – закрывая глаза, говорю я.

Он делает все точно как надо. Даже я сама не знаю, как это, но Том в курсе. Он делает это нежно и медленно, а мне уже хочется большего.

– Быстрее… – тихо прошу.

Он выполняет просьбу, доставляя мне сладкое удовольствие. Я постанываю и тяжело дышу, хватаясь за его предплечья.

Постепенно становится все приятнее и приятнее, и в какой-то момент я понимаю, что кончаю. Оргазм проходит через все тело, словно пуля, и осколками разносится по всему телу. Живот сводит, спина выгибается, я совершенно не контролирую себя. На самом пике удовольствия я рефлекторно свожу ноги, и Том замедляется. А когда я расслабляюсь, останавливается.

Он убирает руку, обнимая меня за живот. Тяжело дыша, я просто лежу и наслаждаюсь расслаблением и успокоением. Это намного приятнее, чем наркотики, но и намного короче, чем приход. И все же это что-то совершенно особенное… нас было двое в моем удовольствии: я и Том. Он сделал это для меня, а наркотики ничего для меня не делают.

Немного отойдя, я опускаюсь с головой в воду и выныриваю, убирая волосы с лица. Разворачиваюсь к Тому и смотрю на него, улыбаясь. Он тоже смотрит и улыбается. Мы снова начинаем целоваться, ни слова не говоря друг другу, но и так все прекрасно понимая.

* * *

Во второй раз тоже идет кровь. И это намного больнее, чем в первый.

Происходит все этой же ночью, когда мы просыпаемся после того, как заснули днем. В этот раз я решаю не терпеть и сразу говорю о боли, так что Том немедля все прекращает. Потом мы понимаем, что совершенно не хотим спать, так что день и ночь у нас меняются местами.

В итоге мы долго целуемся в кровати, потом на кухне, в зале, даже в ванной, когда умываемся. Мы не можем расстаться, не можем провести даже секунду порознь. Я изучаю все его тело, трогаю его везде. Глажу по рукам, чувствую, какие они напряженные. Заключаю его в объятия, прижимаюсь так близко, как могу. Ощущаю рельеф его тела. На моих щеках раздражение, оставленное его щетиной. Я ловлю каждый его тяжелый вздох. Том так вкусно пахнет. Это невозможно. Это наркотик. Самый сильный из всех, что я пробовала.

Однажды моя мать сказала отцу: «Зависимый человек кочует от зависимости к зависимости». Теперь я понимаю, что она имела в виду. Смотря на Тома и испытывая неземную эйфорию от его близости и нашей принадлежности друг другу, я точно знаю, что зависима. Не от Тома или от наркотиков – я просто зависима. Дай мне в руки апельсиновый сок, и я стану зависима от него. По правде говоря, от чего угодно. Но сейчас мне так хорошо, что я согласна на все. На ломки и на депрессии, лишь бы только чувствовать это наслаждение.

Мы просто проводим время вместе, даже особо не разговаривая и ничем не занимаясь. Только целуемся, обнимаемся и ласкаем друг друга. Отходняк от наркотиков почти не ощущается, но все же я боюсь отлипнуть от Тома хотя бы на секунду и почувствовать себя плохо. Иногда хочется плакать от счастья. Никогда еще в моей жизни такого не было.

Следующей ночью Том говорит мне:

– Давай встретим рассвет, раз уж раньше него все равно не ляжем.

Я тут же соглашаюсь, предлагая ехать на пляж.

– Только возьмем твою «Ламборгини», ладно? Она такая крутая… я буду аккуратно вести, правда!

– Да без проблем, – соглашается он.

Я улыбаюсь и целую его. До сих пор не верится, что я могу так делать. Том берет с собой гитару, какой-то алкоголь, и мы спускаемся на парковку. Едем вдоль калифорнийского побережья к дикому пляжу.

Когда я мчусь по трассе, идущей вдоль берега, Том говорит:

– Надо включить музыку. – И начинает копаться в телефоне, подключая его к машине.

– Раз уж я за рулем, будем слушать мою.

– Ты не доверяешь моему вкусу?

– Не хочу слушать старперов.

– Слышал бы тебя твой папа… – насмехается Том.

Я отплевываюсь. Говорю:

– Да пофиг мне. Включи Машин Ган Келли[5].