Я закивала и улыбнулась. Потом взмолилась:

– Ну пожалуйста!

Он пробежался глазами по помещению и вздохнул.

– Ладно, – согласился он, а через пять минут мы уже были в магазине.

Том выглядел смешно – натянул толстовку в тридцатиградусную жару, надел капюшон, очки и кепку. Я понимала, он не хотел, чтобы его узнали, но все же мне казалось это странным. Иногда его паранойя доходила до крайности.

У кассы Том замер и сказал:

– Может, поесть что-нибудь возьмешь?

– Не, я не хочу…

– Хотя бы шоколадку! – Он взял какую-то с прилавка и показал мне.

Я почувствовала, как внутри что-то кольнуло. Это небрежное предложение сделало очень больно. Никто и никогда не заботился обо мне, а Том сказал это как что-то само собой разумеющееся. Сдавшись, я выдавила:

– Ладно, давай шоколадку. Но я не ем молочные, только белые.

В отель мы вернулись с шампанским и белым шоколадом. Том предложил пойти к нему, и я не отказалась, а была этому рада. Мне смертельно не хотелось оставаться одной. А он, наверное, просто не хотел оставлять меня с бутылкой один на один. Так мы и оказались вместе в тот день и выпили то шампанское. Такое же он потом подарил мне на день рождения.

Он помнил о нем. Помнил обо мне. Это совсем ничего не значило, но вряд ли хоть кто-то когда-то обо мне помнил. Может, я полюбила его уже тогда? Вряд ли… Я совсем о нем не думала, только смотрела и ничего не понимала.

Том открыл бутылку и сделал глоток прямо из нее. Он всегда плевал на условности и этим вызывал во мне трепет. Наверное, все это было неправильным, но очень мне нужным. Уже не помню, что мы делали и о чем говорили, но я смеялась.

Я так долго хотела света и тепла, так долго искала солнце в своей жизни, а оно всегда было передо мной. Только я в упор его не замечала.

* * *

Следующим утром Том будит меня поцелуями в шею. Обнимает со спины, сгребает вместе с одеялом и прижимает к себе. Я улыбаюсь сквозь сон, пытаясь продрать глаза. Тону в белых ароматных простынях и нежности его рук. Обычно я никогда не хочу просыпаться, но сегодня особенный день.

Я поворачиваюсь и встречаюсь с его губами. Мы томительно целуемся, я ложусь к нему на грудь и глажу по волосам. Мне так тепло и приятно, уютно и спокойно. Том смыкает руки у меня на плечах, а потом одним движением переворачивает на спину. Я смотрю на его заспанное лицо, смятые волосы и улыбаюсь. В его взгляде столько нежности, что я даже немного смущаюсь.

Мы долго целуемся. Сегодня ночью мы три раза занимались сексом, так что я чувствую себя очень вымотанной и не способной на что-то еще. А Том будто вообще не устал. Ласкает меня, вновь поднимая в животе возбуждение. Мы целовались так много, что мои губы потрескались в уголках. У Тома губы распухшие и ярко-красные. Это удивительно, потому что они такие из-за меня. Это касается только нас двоих и того, что мы делали наедине друг с другом. Чувствовать то, что он принадлежит только мне, до боли приятно…

Том спускается к моему животу, потом устраивается между ног. Я закусываю губу, поднимая голову и глядя вниз. Волнение и предвкушение охватывают тело. Неужели он хочет сделать это?.. Он касается губами внутренней стороны моего бедра. Медленно и с чувством целует, смотря в глаза. Я вздыхаю, опустив голову обратно на подушку и рассматривая белый потолок.

Втайне я мечтала, чтобы он сделал это, очень хотела, постоянно думала… Попросить было стыдно. Том подсовывает под меня руки и притягивает ближе к своему лицу.

Он целует меня прямо там. Я вздрагиваю и прислоняю руку ко рту, кусая палец. Сладость, разливающуюся по телу, едва получается терпеть. Поджимаю пальцы на ногах, шире раздвигаю ноги, чтобы еще сильнее чувствовать его язык. Кончик такой острый и такой нежный одновременно… не могу лежать спокойно и упираюсь одной ногой ему в плечо. Такая близость поражает. Я больше не стесняюсь. Я готова отдаваться ему снова и снова.

Наслаждение забирает меня на другую планету. Глаза закрываются, а тело плывет в открытом космосе удовольствия. В темноте век загораются звезды. Я сжимаюсь, чувствую себя крохотной, а потом все взрывается. Я кончаю, выгибаясь и сжимая его голову между ног. Кончаю так сильно, как никогда до этого. Постанываю и извиваюсь, а потом медленно расслабляюсь.

– Боже, Том… – шепчу, и это все, на что меня хватает.

Он поднимается, но я даже не могу сфокусировать взгляд. Оргазм забрал силы, которых и так было мало. Том тянется за презервативом и надевает. Переворачивает меня на живот и говорит приподнять попу, чтобы было удобнее. Он входит в меня резким сильным толчком, выбивая из горла стон. Я в таком изнурении, что даже не могу оторвать голову от подушки. Чувствую его тяжелое тело сверху. Он заводит мои руки над головой, переплетая наши пальцы. Целует в ухо. Не прекращает движений.

Все продолжается долго. Это самый долгий секс из всех, что у нас был. Я сильно устаю, дожидаясь его оргазма. Когда же он кончает, я довольно выдыхаю, а он ложится на меня и глубоко дышит.

– Ты такой тяжелый… – тихо говорю я, чувствуя недостаток воздуха.

Том усмехается. Слезает с меня, и я переворачиваюсь на спину. Он сразу же утыкается носом мне в ключицу. Эта уязвимость заставляет что-то сжаться внутри. Я запускаю руку ему в волосы и говорю:

– Ты меня измучил… в хорошем смысле, но я так устала…

Чувствую, что он улыбается. Поднимает голову и смотрит мне в глаза.

– У тебя такой красивый голос… – вдруг говорит он.

– Голос?

– Да, твой голос… я так люблю его. Готов слушать тебя вечно.

Я теряюсь. Том спрашивает:

– Тебе никто не говорил, какой у тебя голос?

– Нет, никогда… странно это слышать, правда.

– Он самый красивый на свете. Как и ты. – Том заправляет волосы мне за ухо и нежно целует.

Я правда в замешательстве. Странно узнавать о себе что-то новое спустя восемнадцать лет жизни. Да и кто вообще обращает внимание на голос?

Мы оба немного отходим. Том берет с тумбочки телефон и утыкается в экран, а я лежу на боку и разглядываю его разрисованную руку. Больше всего меня притягивает татуировка с именем. Посередине плеча, на самом видном месте, большими буквами. Марта. Я провожу по татуировке пальцами, не совсем осознавая, что делаю. Том обращает на это внимание, смотрит, а потом говорит:

– Надо перебить.

– Зачем ты это сделал? – спрашиваю я.

Вопрос глупый, но Том отвечает серьезно:

– Ну, я любил ее, и у меня была мания. Я предложил ей сделать татуировки с именами друг друга, и она согласилась.

– У нее тоже набито твое имя?

– Да, на шее, под волосами.

Том говорит, параллельно листая ленту новостей. Мне почему-то становится больно, я отворачиваюсь. Говорю: