– Не бойся, – уверяет он.

– Я не боюсь. Мне неловко…

Он слабо усмехается. Приподнимается, опуская глаза куда-то вниз, просовывает руку и… касается меня между ног. Я судорожно вздрагиваю и закусываю губу. Его рука холодная, а там все очень горячее. Том едва дотрагивается до меня, медленно скользит по клитору пальцами, посылая удовольствие по всему телу. Ноги начинают мелко дрожать, и я только сейчас понимаю, насколько же сильно намокла.

– Говори если будет больно, – шепчет Том, словно предупреждая.

Я лихорадочно киваю и чувствую, как он вводит в меня палец. Медленно и аккуратно, но все равно появляется жжение и дискомфорт. Тело напрягается. Я вцепляюсь мертвой хваткой Тому в плечи, и, заметив мой испуг, он останавливается и целует меня. Долго и очень откровенно. Я так дрожу… и сердце горит. Мне словно больно от того, как это приятно.

Том продолжает и постепенно вставляет палец до конца. Я чувствую, как сильно внутри все сжато, и не понимаю, как туда может поместиться член.

С трудом, но он пропихивает в меня второй палец. Это уже намного ощутимее и намного неприятнее. Хочется зажмуриться, но я держусь, потому что мы смотрим прямо друг на друга. Он вставляет палец и достает его, вновь и вновь, и из меня вылетает:

– Ай!

– Больно? – останавливается Том.

– Совсем немного. Просто непривычно.

Он продолжает, но уже медленнее. Порывисто целует, как бы утешая. Я пытаюсь успокоиться, но почему-то именно сейчас до ужаса напугана. Том добавляет третий палец, но совсем ненадолго. Выходит из меня, тянется к тумбочке и что-то достает оттуда. Точнее, я прекрасно понимаю что – просто боюсь смотреть.

Том привстает на колени, расстегивает ремень и спускает штаны на бедра. Сама себе удивляясь, я краснею. Уши и щеки горят, когда я вижу его стояк сквозь трусы и от смущения быстро перевожу взгляд в потолок.

Не знаю, что происходит, но слышу, как он открывает презерватив. Все эти приготовления по своей нервозности напоминают время в кресле зубного врача. Том ставит одну руку рядом с моей головой, упираясь в кровать, а второй наводит член ко входу. Его головка касается меня. Я сглатываю и смотрю в зеленые глаза, которые сплошь затянуты пеленой вожделения. Он надавливает и входит, и сначала все по-прежнему, но потом я понимаю: больно. И чем дальше, тем сильнее.

Надо просто это перетерпеть, Белинда. Разве ты боишься боли? Конечно, нет. Я успокаиваю себя, но как только Том толкается дальше, дергаюсь и запускаю руку между нами, упираясь ему в живот и пытаясь остановить.

Он целует меня, но тупая натянутая боль где-то внутри не дает почувствовать его нежность.

– Расслабься, – говорит, – ты очень сильно сжимаешься.

Я закрываю глаза. Не понимаю, как тут можно расслабиться. Меня словно разрывают изнутри, а он говорит о каком-то расслаблении. Том убирает мою руку и опять подается вперед. Я царапаю ему спину и сжимаю челюсть. Жжется. Болит. Но я готова терпеть, потому что как и прежде до смерти хочу секса с ним.

Том преодолевает сопротивление моего тела и входит до конца. Я с силой зажмуриваюсь и говорю:

– Стой, погоди, не двигайся…

Он слушается. Убирает мои налипшие волосы со лба и целует в висок. Между ног болезненно пульсирует, но потихоньку становится легче. Я и правда немного расслабляюсь. Как же это странно – чувствовать что-то внутри себя. Я открываю глаза и нерешительно киваю, подавая ему знак.

Том делает толчок, и становится понятно, что ничего не закончилось. Мне по-прежнему больно, но теперь еще и где-то в глубине. Он касается чего-то внутри меня, что отзывается просто невыносимой болью.

– Ты можешь, – выдавливаю я, – не входить до конца?

Толчки становятся короче и медленнее, я пытаюсь привыкнуть к тому, что чувствую. Это неприятно – ничего кроме боли и жара нет, – но постепенно и они притупляются.

– Все хорошо? – спрашивает Том.

– Да…

Нет, все не хорошо. Мне больно, но я просто хочу, чтобы он расслабился и получил удовольствие. И когда это происходит, понимаю, что все было не зря. Том ускоряется, бьется своей кожей о мою, сотрясает тело толчками. Трахает меня. Делает то, чего я так сильно хотела.

И ему нравится. Он наваливается на меня, стесняя дыхание, подсовывает под спину руки и прижимает к себе. Я с силой обнимаю его, чувствую все его тело, его член, его тяжелое горячее дыхание над ухом. Это невероятно, и мне очень нравится, но это наслаждение, смешанное с болью. Мне так хорошо, что плевать, насколько сильно болит. Если ему приятно, то и мне тоже, и так во всем.

Я целую его в ухо, шею, щеку, везде, где могу дотянуться. Том входит все сильнее и сильнее, и от каждого его толчка хочется вскрикивать. Уже не понимаю, от боли это или потому что я вхожу во вкус. Отпустив все, я позволяю себе стонать. Для Тома это как красная тряпка для быка – темп становится совершенно бешеный. Со всей силы прижимаясь к нему, я чувствую, что его тело до предела напряжено. Ни на секунду не прерываясь, он говорит:

– Белинда, я сейчас… я сейчас…

Слова обрываются, потому что он стонет. Я громко вздыхаю, чувствую, как он мгновенно расслабляется. Ложится на меня, опираясь на руки и громко дыша. Боль пропадает, все заканчивается.

Том стирает пот со лба и устало целует меня. Поверить не могу в то, что это произошло… что мы стали настолько близки.

Мы лежим, обнявшись, какое-то время, а потом Том отстраняется. Выходит из меня и смотрит куда-то между моих ног, замирая. Я теряюсь, спрашиваю:

– Что не так?

– Тебе точно было не больно? – переводит на меня взгляд.

Я поднимаюсь и вижу, что на простыне алеет пятно. Кровь. Я рефлекторно касаюсь паха пальцами, а потом смотрю на них. Красные. Взглянув Тому в лицо, я говорю:

– Точно было не больно… Я не знаю, почему так много крови…

Том поджимает губы и снимает презерватив, скидывая его на пол.

– Пойдем в душ, – предлагает.

Я киваю.

– Иди, я сейчас буду.

Он без слов уходит, а я опускаю лицо в ладони. Черт, этого я не ожидала. От вида крови в промежности снова начинает болеть. Все-таки что-то пошло не так, не надо было мне делать вид, что все хорошо.

Глубоко вздохнув, я встаю с кровати и иду к Тому в душ.

Перед дверью в ванную комнату я замираю. Слышу оттуда шум воды. Оглядываю свое обнаженное тело и думаю: что дальше? Что теперь? Кто мы сейчас друг другу, как мне себя вести, что говорить? А еще я голая. Да, Том только что видел меня всю, и не только видел, но и трогал, но разве это значит, что я перестала себя стесняться?

Набравшись смелости, я захожу внутрь. Рефлекторно прикрываю грудь рукой, когда вижу его.