Я затравленно смотрю на него. Он же, захваченный злостью, ничего не замечает. Говорит:

– Белинда, да, ты в меня влюблена. И да, меня к тебе влечет… но это вообще ничего не значит, понимаешь? Такие отношения – просто полная херня!

От его слов я впадаю в отчаяние и тоже подскакиваю на ноги.

– Полная херня – это то, что ты говоришь! – кричу. – Почему, если я нравлюсь тебе, а ты нравишься мне, мы просто не можем быть вместе?!

– Да потому что нет никаких нас и нет никакого «вместе»! Есть лишь ты – глупая маленькая девочка, которая постоянно на меня вешается! Я никогда даже не думал ни о чем таком!

Я не выдерживаю и всхлипываю. Том вздыхает, скрещивая руки на груди, и отводит взгляд.

– Тогда зачем ты меня обманывал? – жалобно говорю я. – Вся эта забота, поездки, твои добрые слова, твое внимание, объятия… если я для тебя ничего не значу, зачем ты так ко мне относился, зачем ты так меня трогал? На кой черт надо было обманывать такую наивную дуру, как я?! Я ведь тебя по-настоящему полюбила!

Я вытираю слезы и смотрю на Тома. Его взгляд непроницаем, а на лице нет ни капельки эмоций. Из-за такого напускного безразличия я свирепею. Чувствую, как кровь заменяется гневом и тот разносится по всему телу. Не дожидаясь ответа, делаю к нему шаг.

– А может, дело вовсе не во мне, а в тебе? – спрашиваю. – Ведь это именно ты, Том, дал надежду такой проблемной девочке, как я. Ведь это от тебя ушла жена, ведь это тебе не дают видеться с сыном, и, знаешь, не только я тут страдаю зависимостью! Ты все свои великие проблемы заливаешь алкоголем! Так может, дело все-таки в тебе? Это вокруг тебя куча проблем. Так что знаешь что? Не надо прикрываться мной!

– Ты совсем охренела?! – шипит он, наступая на меня. – Я как идиот вожусь с такой конченой наркоманкой, как ты, а ты меня еще в чем-то обвиняешь?

Я уже совсем не понимаю, что происходит, слышу только одно – «конченая наркоманка». Я подаюсь к нему, толкаю в грудь и тут же хватаю за футболку. А потом со всего размаху бью ладонью по лицу. Так сильно, что в руке отдается боль. Том втягивает воздух сквозь сжатые зубы, касается пальцами щеки. И вдруг я понимаю, что сделала. Меня обжигает стыдом, и я хочу извиниться, но не успеваю.

Не успеваю, потому что Том налетает на меня и хватает за руки. Одним движением разворачивает и опрокидывает грудью на кровать, всем весом наваливаясь сверху. Мне больно и нечем дышать, но вырваться я не пытаюсь.

– Никогда не смей меня бить, – говорит он в самое ухо.

Он так сжимает мне руки, что хочется взвыть. Просовывает колено между моих сжатых ног и надавливает прямо на пах.

– Я сильнее и могу много чего с тобой сделать, – добавляет.

Я не понимаю, что чувствую. Мне больно и страшно, но я не могу поверить в то, что все это делает Том… Я кусаю губу, сдерживая крик, и говорю:

– Если тебе станет легче, то я к этому готова.

Том замирает. Его хватка слабеет, он убирает колено. Несколько секунд медлит, а потом говорит:

– Да что ты несешь! В тебе есть хоть капля достоинства?!

– Ради тебя… – Я задыхаюсь, но продолжаю: – Ради тебя я готова на все…

Том резко отпускает меня и садится на кровать. Я тоже сажусь и, справляясь с дрожью в теле, поправляю одежду. Голова кружится, а в горле стоит мерзкая тошнота. Бросив на Тома взгляд, я вижу на его лице испуг и… растерянность?

С отчаянием в голосе он говорит:

– Боже, что я творю…

Не выдержав, я пересаживаюсь ближе и медленно провожу ладонью по его руке.

– Я правда люблю тебя больше жизни, Том… – говорю.

– Черт, детка, прости меня… пожалуйста, прости, – выдыхает он, накрывая мою руку своей, – я гребаный урод… Что я с тобой делаю?..

Я смотрю на него и мягко улыбаюсь. Никто не сможет утянуть меня в более вязкое и глубокое дерьмо, чем я сама, но Тому я этого не скажу. Я подтягиваюсь к нему и нежно касаюсь той щеки, которую ударила.

– Том, ну зачем все это…зачем? Почему мы просто не можем быть счастливыми?

Он не отвечает и только разглядывает меня. Я подаюсь еще ближе, неловко перебираюсь к нему на колени. Он не отталкивает меня, только помогает сесть поудобнее. Я очень волнуюсь, чувствую, будто теперь все зависит от меня.

– Пожалуйста, – едва касаюсь его губ своими и продолжаю, – давай просто будем счастливыми…

Том сжимает челюсти, а потом в один момент расслабляется и впивается поцелуем мне в губы. За секунду между нами разгорается такая страсть, что у меня сносит крышу. Я сижу на нем и целую, целую, целую… Он кусает меня, лезет руками под футболку и в какой-то момент просто переворачивает и укладывает на постель.

Том нависает сверху, разводит мои ноги и оказывается между ними. Вперемешку с лихорадочным возбуждением меня охватывает страх. Я вижу его совершенно сумасшедший и решительный взгляд и понимаю, к чему все идет. Слишком неожиданно, оттого очень страшно.

Я держусь за его плечи, и мы целуемся. Том кладет руку мне на живот и медленно ведет ею вверх, отсчитывая каждое ребро. Он все ближе и ближе к груди… Мне так странно чувствовать его руки на своем теле, что хочется все остановить, но я сдерживаюсь. Том задевает мой сосок, отчего я вздрагиваю и покрываюсь мурашками. Он обводит его пальцем, а потом чуть сжимает.

Я громко вздыхаю. Так возбуждаюсь, что становится больно. Том разрывает поцелуй, отстраняется и залезает под футболку второй рукой, потянув ту наверх. Я оттягиваю ее назад и говорю:

– Стой, Том… ты же помнишь… ты помнишь, что у меня никого не было…

– Конечно, помню, – отвечает он и все-таки снимает с меня верх.

Грудь обдает холодным воздухом. Мне хочется закрыться руками, мне неловко, но Том не дает этого сделать, потому что сразу припадет губами к шее. Он медленно целует меня, оставляя влажные следы, спускаясь вниз, до ключиц, а потом все ниже и ниже… И это просто какое-то безумие, этого не может быть, это все сон, все нереально…

Том касается кончиком языка моего соска, и между ног болезненно колет. Из горла вылетает стон, а спина непроизвольно выгибается. Он целует одну грудь, потом вторую, ребра, живот, снова поднимается к губам и целует их. Гладит меня руками, и на фоне моего тела они кажутся такими большими…

Том снимает с себя футболку, открывая моему взгляду мышцы на руках и татуировки над грудью. Садится на колени и сводит над собой мои ноги, в одно движение стягивая пижамные шорты вместе с трусами.

Я моментально теряюсь. Господи, я голая. Полностью голая. Я никогда ни перед кем не лежала без одежды. Том разглядывает меня из-под полуприкрытых век, тяжело дышит и медленно наклоняется. Проводит рукой по обнаженному бедру, прикасается своей грудью к моей. Я смущенно улыбаюсь, а потом и вовсе смеюсь.

– Вот черт, – растерянно говорю, прикрывая лицо ладонью. Том отстраняет мою руку, заглядывая в глаза.