– Как тебя зовут? – спрашивает он.

– Белинда, – отвечаю, пытаясь выглядеть уверенной.

Он усмехается.

– Я хочу настоящее имя.

– Это… – теряюсь я, – настоящее имя.

Он снова смеется. Делает глоток из стакана и говорит:

– В таком случае твое имя звучит как псевдоним шлюхи. Садись, – кивает он на место рядом с собой.

Чувствую, будто на меня вылили ведро помоев. Псевдоним шлюхи… Колени дрожат, но я опускаюсь на диван.

– Принеси ей что-нибудь выпить, – говорит он сидящему рядом. Тот встает и уходит.

– Я Ифраил, но ты, наверное, знаешь.

– И ты еще что-то говоришь о моем имени? – бросаю я, тут же прикусывая язык.

Меня охватывает ужас, но Ифраил лишь снисходительно улыбается.

– Это еврейское имя, – поясняет он.

Он спокоен, но я все равно чувствую страх и сижу как на иголках.

– Что, боишься меня? – подмечает. – Это правильно, но не к месту.

Я пытаюсь успокоить сбившееся дыхание и привести себя в чувство. Я здесь не просто так. И уж точно не для того, чтобы развлекать старого пердуна.

Ифраил делает глоток алкоголя и спрашивает:

– Сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

– Выглядишь моложе.

Я пожимаю плечами и скольжу взглядом по помещению. Отосланный Ифраилом мужчина возвращается с коктейлем в руке и протягивает его мне. Я не хочу, но не отказываюсь. Эти двое разговаривают, а потом Ифраил придвигается ко мне и кладет руку на спинку дивана. Я рефлекторно отклоняюсь назад, но вовремя одергиваю себя.

Он приближается к моему лицу, берет за подбородок и поворачивает голову вбок. Разглядывает мою шею, и мне несложно догадаться, почему.

– Тебя уже кто-то пометил, – говорит.

Я выпутываюсь из его рук, трогаю то место, где Том оставил засосы, и молчу.

– Но мне это неважно. Ты можешь говорить и не бояться, Белинда. Ты можешь сказать о том, чего ты хочешь. Я исполню одно твое желание.

Сглотнув, я чувствую, как сердцебиение ускоряется. Мое желание – это скорее отделаться от него и уйти отсюда. Я ставлю бокал с коктейлем на стол перед диваном и говорю:

– Да, я кое-чего хочу.

Ифраил достает из кармана сигареты и зажигалку. Поджигает одну и затягивается, всем видом демонстрируя, что слушает меня.

– Я хочу, чтобы ты кое-что попробовал. Мой друг… хочет с тобой поработать. И может тебе доказать, что оно того стоит.

– Ну, валяй, – равнодушно говорит он.

Я с облегчением выдыхаю и трясущейся рукой достаю из кармана зиплок с порошком. Ифраил ухмыляется и забирает его у меня, принимается разглядывать.

– Где сейчас твой друг?

– Он здесь, – киваю я, – в этом клубе.

– Как он выглядит? – спрашивает Ифраил, зажимая сигарету зубами и открывая пакетик.

Я объясняю.

Он кивает, подзывает к себе кого-то и передает информацию. Когда мы остаемся вдвоем, Ифраил сжимает мою ладонь и долго смотрит в глаза. А потом резко и больно заламывает мне руку за спину, разворачивая на сто восемьдесят градусов. Я вскрикиваю, а он говорит на ухо:

– А теперь слушай… Ни одна мразь не посмеет подсунуть мне наркотики, ни ты, ни твой сраный дружок…

Ифраил тянет мою руку вверх, отчего боль резко отдается во всем теле.

– Прости! – вою я. – Прости, прости, прости…

Это не работает, и он делает мне еще больнее. Я даже не замечаю, как начинаю визжать.

– Вот это, – говорит он и трясет перед моими глазами пакетиком, – я засуну в твой тощий зад. Либо… ты сама засунешь это в себя.

Он ослабляет хватку и поворачивает меня к столу, на который свободной рукой высыпает все содержимое. Я плачу. Ничего не понимаю, мне больно и страшно, я хочу домой, к Тому…

Ифраил отпускает меня. Со вздохом я вывожу руку из-за спины и стираю со щек слезы. Он кивает на стол. Я еще раз смотрю туда, и, кажется, до меня доходит. В панике я перевожу на Ифраила взгляд и мотаю головой.

– Нет… – не веря, говорю я, – это слишком много, я же…

Он перебивает меня:

– Умрешь? Посмотрим… – Затем перехватывает пальцами сигарету изо рта и приближает ее к моему лицу.

– Что ты… делаешь? – шепчу я, но отодвинуться не могу, потому что он снова удерживает меня.

– Приступай, иначе я воткну ее тебе в глаз.

Я чувствую жар где-то на уровне щеки и моментально делаю выбор. Я опускаюсь к столу и смотрю на это количество наркоты, которое должно оказаться во мне. Это страшно. Первый раз в жизни я не хочу употреблять.

Краем глаза замечаю, что в комнату заводят Скиффа. Недолго думая, вдыхаю порошок – быстро и стараясь ни о чем не думать. Мысленно считаю до трех. Три секунды до того самого момента, как у меня срывает голову. До того, как я падаю на пол и ощущаю самый сильный в жизни приход. Мир сужается до одной только меня. Если это смерть – я согласна умереть прямо сейчас.

И все темнеет. Я теряюсь в бесконечной нирване и не знаю, найду ли дорогу обратно в реальный мир.

С силой моргнув, я пытаюсь сфокусировать взгляд, но все плывет. Звуки доносятся так, будто я сижу в закрытой банке, через которую почти ничего не слышно. Я лежу лицом в пол. Со стоном попытавшись подняться на руках, падаю обратно. Коснувшись глаз пальцами, я тру их и щурюсь. Понимаю: я все там же, в приватной комнате Ифраила, на том же месте. Передо мной находится стол, и в промежуток между ним и полом я вижу Скиффа, стоящего на коленях. Рядом с ним чьи-то ноги. Скифф складывает руки в умоляющем жесте, но это не работает, и нога в туфле пинает его в живот.

Почему-то я улыбаюсь. Скифф сгибается пополам. Звуков нет, но воображение дорисовывает сдавленные хрипы и кашель. Медленно, пошатываясь, я все-таки поднимаюсь и сажусь. Перед глазами встает картина: Ифраил тычет в Скиффа пистолетом. В этот момент все звуки резко возвращаются и оглушают меня.

– Ты понял меня, кретин?! – кричит Ифраил.

Скифф пищит в ответ:

– Да, да, да, я понял тебя, понял!

Из меня вдруг вырывается смешок. Почти неслышный, но он срывает тормоза, и я начинаю хохотать во весь голос. Все поворачиваются ко мне, я пытаюсь заткнуть себе рот, но все равно смеюсь.

– Тебе жить надоело? – говорит Ифраил и делает ко мне шаг.

– А ты что, – хихикаю я, – реально будешь стрелять?

Он наводит на меня пушку.

– Руки подняла, быстро!

Я вдруг смертельно пугаюсь и делаю, как он сказал.