В той тишине, что стояла в рубке, было невозможно неуслышать, как громыхнула ступень трапа, ведущего к рубке. Издать подобныйгрохот она могла разве под немалой тяжестью. Отозвалась и вторая ступень –нечто втаскивало себя наверх.

Дверь рубки была закрыта. Но если тварь так сотрясаетступень (вот уже и третью), то выдавить стекло или вышибить дверь этакой массой– труд невеликий.

Если б был какой-то смысл метаться по кораблю, погруженномув серую слепоту, Сварог метался бы. Но больше смысла было в том, чтобыоставаться всем на своих местах – пускай, суки, поищут, – ждать и понеобходимости достойно встречать.

Над левым виском, отгоняя образ белой обезьяны, вдруг опятьмерзко запульсировало, совсем как тогда, после победы над Синим Клювом, но чтоэто означало и означало ли вообще что-нибудь, Сварог не понимал. Да иразбираться пока не хотел: ну нету сейчас времени, нету! Чудовищным усилиемволи он отогнал прилипчивый шарик…

Разнесшееся мерзкое шуршание, словно тварь по-коровьичесалась о стену рубки, действовало на нервы столь же раздражающе, как громкоескрежетание зубов. Разом загрохотали ступени по всей длине трапа. Играет она наних, что ли… Хрястнули в креплениях поручни. Рядом со Сварогом зло сплюнул напол боцман Тольго.

А потом раздался такой звук, будто нечто скатилось поступеням. Последним, что нарушило тишину, было удаляющееся шуршание. Ивоцарилась тишина. Ну, если не считать человеческого дыхания, шевеления дазвуков, сегодня прямо-таки ласкающих слух – звуков, естественных для режущеговолны парохода.

– Расчищается, – шепнул Тольго.

Дож решился нарушить запрет на разговоры, когда туман сталрассыпаться на отдельные клочья, сквозь которые вновь начали проступать синьгоризонта и лазурь воды.

– Кажется, проскочили, – сказал Сварог.

Туман редел потрясающе быстро, каждый пройденный судномкабелот освобождал от засилья серой липкой дряни, и вскоре «Серебряный удар»выскочил на чистую воду.

– Хвала Таросу! – возгласил рулевой.

«А также белой обезьяне», – добавил про себя Сварог.

Какое-то время они плыли по чистой, во всех смыслах, воде.

…Сперва даже показалось, что он всегда был здесь, он долженбыть здесь, так и надо. Настолько спокойно – без пыли, шуму и спецэффектов – онвозник, пристроился рядом и мирно шел себе параллельным курсом как бы с полнымправом на соседство.

Представьте, что вы бредете по глухой лесной тропинке,поворачиваете голову – и замечаете, что рядом с вами, держа вашу скорость,топает чувак, без единого звука топает, вас не трогает, на вас вообще вниманияноль. Ваша реакция? В репу заехать для профилактики? Кряхтением пробудитьинтерес к своей персоне? Заговорить по душам? Впрямую влепить вопрос: «Че надо,братилло?» Убежать?.. Короче, выбор широкий. Ну, некоторое время, согласитесь,вы проведете в недоумении.

Кстати, Сварог, возможно, вообще бы его не заметил,поскольку по морским сторонам в тот момент взглядами не шарил. Сварог в тотисторический отрезок времени расхлебывал последствия тумана. Последствия имелиместо. И даже серьезные. Чертовы твари из тумана так и не издали своегознаменитого чавканья, зато оставили после себя на бортах и палубе полосырозовой, похожей на лягушачью икру слизи. Слизь смывали с палубы матросы,выливая ведра воды и шустря швабрами; матросы восстанавливали сломанныебалясины трапа, ведущего к рубке, и погнутый в нескольких местах фальшборт.Это-то как раз ерунда, а не последствия – если, конечно, не касаться слизируками. Неизвестно, что из этого может получиться, и касаться Сварог строго-настрогозапретил.

Пропал ютовый наблюдатель, тоурантец. Его, конечно, искали,мало ли куда со страху забился, но в успех Сварогу что-то не верилось.

Пожилых людей на «Серебряном ударе», так случилось, былонемного, но сердце не выдержало как раз таки молодое – одна из тоурантокскончалась от приступа.

И еще. От маррогов ли, от поганых ли туманов и того, чтоползало под их покровом, повредился в уме тоурантец, двоюродный брат штурманаКулка. Тоурантец забрался в каюту боцмана, заперся там с карабином и запасом патронов.Он не желал слушать ни двоюродного брата, ни дожа, ни капитана. На все попыткизаговорить дырявил дверь выстрелом. У Сварога оставалась надежда на Клади, наее умение внушать.

Сейчас Клади стояла вместе с капитаном в коридоре, возленесчастной двери с пулевыми отверстиями. Здесь же присутствовал и мастерРошаль.

Клади и наткнулась на Рошаля во время прохождения черезСлюну Ловьяда. Масграму чуть было не удалось повторить историю матроса израссказа Пэвера. Он находился у себя в каюте, когда пал туман. Масграмнаправился в рубку, но в непроницаемых клубах споткнулся о комингс, упал икрепко приложился головой о стену. Причем неудачно попал на непригнаннуюзаподлицо заклепку и мало того что здорово ушибся – еще и голову раскровенил.Да так и провалялся без сознания, пропустил самое интересное…

– Пока не выходит. Попробую еще, – наконец сказалаКлади. – Люди в состоянии стресса воздействию поддаются плохо. Но все жеподдаются – в моменты просветления… Я попытаюсь.

– Я тоже, – заявил Тольго и не стал откладывать. –Эй, Баор! Кончай валять дурака! Это я говорю, Тольго, тут со мной твой братКулк…

– Сколько нам еще ползти по этим местам, мастерСварог? – негромко спросил Рошаль.

Ну, насчет того, что они ползли, грам-капитан, положим,сильно преувеличивал – «Серебряный удар» шел на пределе возможностейпаровых котлов, как говорят кочегары – с открытой форсункой. Но общеенастроение вырваться из области, заштрихованной на карте Ваграна синим, куда ихзанесло по милости Соленого Клюва, Рошаль выразил верно. Не зря составителикарты тратили синие чернила, как показали первые же часы плавания по этойобласти…

– Еще около двухсот кабелотов, мастер Рошаль. Еслиприборы, опять же, не врут.

Пэвер на месте Рошаля, услышав столь безрадостное известие,выругался бы от души и потом долго расшаркивался перед баронеттой в извинениях.Старший охранитель лишь скривился, как от приступа зубной боли.

– Он отличный парень, – не в первый раз повторялштурман, чей двоюродный брат держал оборону в каюте. – Это у него пройдет…

– Мы сделаем все, Кулк, чтобы обойтись без крайних мер…

И именно в этот момент снаружи донеслись крики. Оставивостальных возле злосчастной каюты, Сварог выскочил на палубу – вот тогда-то иувидел их нового соседа по океану.

Рядом с «Серебряным ударом» с той же скоростью, что иброненосец, скользил трехмачтовый фрегат. На борту парусника позеленевшиебронзовые буквы выстроились в название «Бурегон». Правда, буква «р» отлетела исвисала на одном гвозде головой вниз. Фрегат шел красиво: быстро, плавно, чутьнакренясь, карминовые паруса выгибаются под ветром, которого нет, на кормовомфлагштоке полощется вымпел с изображением солнца, разрубаемого топором, намачте реет флаг с тем солнцем, но уже пронзенным стрелой. Пушечные портыраспахнуты, можно разглядеть орудийные жерла. Над ватерлинией фрегата чернееткруглая, как от прямого попадания ядра, пробоина. Паруса тоже изрядно потрепаны– где свисают клочьями, зияют дырами, где и обгорели. На честном слове держатсяи некоторые реи, а от «вороньего гнезда» на грот-мачте так и вовсе остался одинжелезный каркас. Как жеребенок к повозке, к фрегату привязана шлюпка, скачет поволнам в кильватерной струе…