– А что должно быть слышно?

– Эх… Пугать зазря не стоило бы… Говорили о шелесте, отрении больших тел о борт. Словно огромные пиявки или черви ползут по бортам.Еще говорили о чавкающих звуках…

– Так пиявки или черви? – Сварог не насмехался,просто Пэвер был настолько серьезен, что некий контраст делу повредить не мог.

– Те, кто прошел сквозь Слюну Ловьяда и выжил, чудовищне видели. А видевшие их как раз и не выжили.

– Логично. А влипали ли когда-нибудь в подобные Слюниброненосцы? Ага, вот видите. Все-таки не каждая пиявка решится штурмоватьстальной борт. Вы не знаете, где сейчас Клади и Рошаль, мастер… – Сварогосекся.

Снизу, от воды, долетел звучный шлепок и вслед за нимявственно прошуршало, словно по стали провели наждачкой.

– Слышали, маскап? – воскликнул Пэвер.

– Может, очередной маррог?

Еще раз шлепнуло. Одновременно справа и слева. И опятьразнеслось мерзкое шуршание.

Сварог выругался.

– Так, мастер Пэвер. Вываливайте, что вам известно проСлюну Ловьяда. Все, до мельчайшей детали.

– Что известно?.. (Сварог не видел генерала, но могпредположить, что тот сейчас запустил пятерню в ежик на голове.) Домыслы,предположения…

– Пусть. Валяйте их. И живее, мастер суб-генерал.

Говорить живее заставляло и шуршание, прочно прописавшееся взвуковой обстановке корабля. Раздавались все новые шлепки, наждачное трениестановилось все явственнее, все настойчивее.

– Полковник Некуаззи, – сказал Пэвер. – Емуможно доверять, не раз оправдывались его выводы по разным вопросам. Он собиралслухи, сравнивал, выявлял общее и на этой основе выдвигал гипотезы. Например,именно он доказал, что Поющий Олень – не миф, а…

– Мастер Пэвер! – требовательно произнес Сварог.

– Да-да, конечно… Так вот, полковник утверждает, чтотвари, обитающие в Слюне Ловьяда и действующие под ее прикрытием, обнаруживаютжертву по запаху мысли. Так он это называл.

– Что он имел в виду?

– У тварей, по мнению Некуаззи, нет слуха и зрения.Съедобный объект от несъедобного они отличают по мысли. Мысль присуща существамразумным, а все разумные существа съедобны. Да!

На сей раз шлепок прилетел не от воды, а от Пэвера. Не иначесуб-генерал шлепнул себя ладонью по лбу.

– Что-то вспомнили, генерал?

– Да. Историю из «Энциклопедии странствий» Олегама,которая написана уже после Некуаззи. Там есть одна прелюбопытная историяматроса. Он с пятью товарищами спасся на плоту после кораблекрушения. Их плотзанесло в Слюну Ловьяда…

– Быстрее, генерал!

Если и оставались у Сварога до поры надежды на звуковойобман, то сейчас они растаяли, как снег на печи. По бортам скребло и шуршаловсе отчетливей, уже не осталось никаких сомнений в реальности звуков. Разве чтопока не раздавалось упомянутого генералом чавканья.

– Что-то там матросу примерещилось, и он потерялсознание, а когда очухался, то плот уже вынесло из тумана, а его товарищейрядом не оказалось. Зато оказались брызги крови. Понимаете?

– Он ни о чем не думал, и поэтому его не приняли запищу.

– Вот именно, маскап! Ему повезло… Но вообще ни о чемне думать, находясь в сознании, невозможно.

– Так, мастер Пэвер. Задраить иллюминаторы, закрытьпорты. Вы на пушечную палубу, я на жилую, потом на верхнюю. Вооружиться и бытьготовым. Боевую тревогу артиллерийским расчетам. Если… Погодите-ка… –Сварогу внезапно, как посылка из Америки, пришла в голову идея. Шальная,отчаянная, но уж хуже-то от нее стать не должно. – Отставить «если»,мастер Пэвер. Слушайте вводную…

…Сварог находился на мостике, там, где и место капитану,где, если доведется, должен принимать смерть командир корабля вместе с белойобезьяной. Сварог ждал, разумеется, не смерти, а развязки. Конец наступаетвсему, конец наступит и туману. Что и кто останется, когда рассеются его серыеклубы?.. Не одна же белая обезьяна. Думается, развязка не за горами.

Немало сил стоило донести приказ до экипажа. Гидернийскимумникам следовало бы радиофицировать корабль. До броненосцев они, видишь ли,белая обезьяна, додумались, а до радиосвязи нет. Сколько неудобств порождает…

Когда он пробирался на мостик, то услышал это в каких-тосчитанных шагах от себя. Это, закрытое туманом, бесспорно огромное, ползло попалубе, шурша – кожей ли, чешуей ли – по металлическим листам. (Уж точно ползлане белая обезьяна.) Среди звуков чавкающих опять-таки не слышалось. И, честноговоря, не хотелось бы слышать…

Сварог ни черта не увидел сквозь туман, но, по звуку и чертеще знает как, понял – тварь движется к нему.

Он взлетел по трапу на мостик за два удара сердца, не думаяпри этом о ступенях, дороге, ногах, ни о чем… кроме, пожалуй, белой обезьяны.

Твари из тумана, надо сказать, проворством не отличались. Ато, может быть, их тормозили непривычно высокие борта или с бронированнойсталью им еще не доводилось сталкиваться. С белой обезьяной, будем надеяться,тоже не доводилось. Или сталь ослабляет запах мысли? Кто б ответил…

Бредовая, на первый взгляд, идея пришла по следам рассказаПэвера о матросе на плоту и по мотивам справедливых слов генерала: «находясь всознании, ни о чем не думать невозможно». Правда, приходилось полагаться наневедомого полковника Некуаззи, вычислившего, что твари ползут на запах мысли.

В приказ по «Серебряному удару» пунктом первым вошло: неразговаривать никому ни с кем, сидеть на одном месте и думать, только думать,думать о чем угодно, но ни в коем случае не о белой обезьяне. Ни за что недумать о белой обезьяне под угрозой расстрела на месте, в клюз твою маму!!!

Если нельзя размышлять о белой обезьяне, то тут уж несомневайтесь: белая обезьяна будет старательно скакать по вашим мыслям, никудаиз них не выпрыгнет. Еще никто на свете, кому предписывали не думать хотя быдесять секунд о белой обезьяне, не продержался и половины раунда. Наоборот, нио чем другом помыслить не удавалось, только об обезьяне. Любой можетиспробовать на себе…

Если твари чуют мысль и только мысль, то что они учуют внашем случае? Правильно. Одну большую мысль. Огромную, размером в броненосец,общую Мысль. Как будто думает одно существо. Захотят они связываться с такиммонстром? Если для них мысль равна пище, то глотки не хватит запихнуть в себятакой кусок. Пропихнуть в себя белую обезьяну. Однако все сказанное, подуманноеи сделанное окажется верным, если только полковник Некуаззи не ошибся свыводами. Увидим…

Белая обезьяна не покидала и мыслей капитана Сварога, сиделав них, словно в клетке. Он старательно гнал примата-альбиноса, но тот, как иположено, упрямо возвращался.