– Фиддлерсгрин!

– Морской рай!

– Великий Тарос, да это же рай моряков!

– Существует!..

– Стоять!!!

Предупредительный оклик Пэвера опоздал. Раздался всплеск, илюди на корабле, включая маскапа Сварога, увидели, как комендант угольной базыкрон-майор Прого Тританг уходит под воду, погружается в кущи подводного рая.Вот он достиг дна, встал ногами на каменную дорожку, ощупывает себя, улыбается,счастливо оглядывается. К нему подплывает русалка с раковиной-бокалом в руках,дает ему вино, обвивает за талию. К Прого с распростертыми объятьями идет,оставляя на песке тут же затягивающиеся следы, плечистый человек в капитанскойфуражке…

Но Сварог уже не любовался райскими картинками. Он двигалсяпо палубе и планомерно отшвыривал людей от фальшборта.

– Всем отойти! Вон с палубы! Внутрь! В кубрик! Ясказал, щенок, вон отсюда! – и Сварог, сочно приложив кулаком, отправил внокдаун какого-то сопляка с обезумевшими глазами и слюной на губах,попытавшегося вцепиться маскапу в горло. Пусть лучше валяется в нокдауне, чемна дне.

Сварогу удалось сломать очарование, складывающееся из медленного,безмятежного, умиротворяющего парения над идиллическими видами… а виды-тосменяют друг друга, виды полны разнообразия, и каждый прелестен и манящ, и нетничего страшного на дне, нет ничего плохого под водой, нет ничего жуткого всмерти и…

Сварог, очухавшись на мгновение на слове «смерть», не безусилия заставил себя включить «магический глаз»…

– Пэвер, Олес, Чуба, так вас перерастак, что застыли,гони всех прочь! – летел вдоль борта Сварог.

Чуба-Ху в собачьем обличье перехватила, вцепившись клыками вногу тоурантца, тащившего к фальшборту женщину, наверное жену, и ребенка,наверное своего. Не иначе хотел уйти с ними от невзгод в сказочную страну. АЧуба, как и Сварог, скорее всего, видела, как выглядит эта сказка на самомделе.

Отталкивая зачарованных людей от борта и надрываясь в крике,Сварог поливал океанскую воду серебром из шаура. И когда он увидел, какотшатнулись от борта люди, то понял, что серебро подействовало на морскуюнечисть именно тем макаром, каким и должно оно действовать на любую нечисть.Тогда Сварог остановился, посмотрел вниз.

Вода замутилась. Вода потемнела и забурлила, взбивая чернуюпену. И в этой пене замелькали темные влажные спины. Спины кишмя кишели вокругкорабля – там, где над водой появлялись откусанные кисти, ступни, ноги, ошметкивнутренностей… и тут же части розовой человеческой плоти накрывали темные туши.Одна из тварей вдруг взмыла вверх, по-дельфиньи заплясала на волне, явив себяво всей красе: вытянутая безглазая голова величиной с водолазный шлем сразу,презрев необходимость иметь туловище, переходила в длинные, напоминающие ноги,очень подвижные ласты. Тварь сжимала в пасти, полной мелких зубов, головукоменданта Прого. Словно исполняя танец злобного торжества, прошлась с головойв зубах по волнам, по тушам сородичей. Головастик веселился, пока из кишеньяспин не выпрыгнул другой головастик и не вырвал из его пасти игрушку, какватерпольный мячик…

…А потом они увидели, что осталось от флота государстваВильнур.

Тоурантец в каюте так и не поддался внушению. Расстреляв всепатроны в дверь, последний он употребил себе в горло. Это произошло как разтогда, когда «Серебряный удар» уже шел через обломки.

Экипаж «Удара» высматривал в воде людей. Сварог приказалсбавить до «самого малого» и готов был остановить «Удар», если они обнаружат забортом живых. Но надежд на это, прямо сказать, было немного. На воде взгляд неотыскивал ни единого куска, клочка, лоскутка, ошметка или обрывка, которыйпревышал бы два кайма в длину или в ширину. Причем все дерево, ровным слоемпокрывающее поверхность океана на несколько кабелотов вокруг, было размочалено,в отщепах, с отверстиями, напоминающими прокусы. Обрывки парусины были измяты иизодраны. Свидетельства морской трагедии выглядели так, словно чей-то флотпережевали и выплюнули. Весь флот.

– Вильнурцы, – сразу определил кто-то напалубе. – Их парусина, толстая…

– Да, – согласились с ним. – Видишь, сколькообломков весел. А у Вильнура все суда гребные, даже те, что оснащены парусом…

– Интересно, здесь их накрыло или уже в таком виде течениемпригнало?..

Всякие сомнения в принадлежности погибшего флота отпали,когда они разглядели среди волн полотнище – зеленая и оранжевая полосы с правойстороны и вертикальная красная. Флаг Вильнура. До самого выхода из жуткогопятна «Серебряный удар» шел на «самом малом». Но людей ни в подзорные трубы, нибез труб среди обломков с борта так и не увидели…

А потом случился шторм. Шторм накрыл их, в полномсоответствии с картой Ваграна, у границ области синих штрихов и области,свободной вообще от всяческих обозначений. Канонический такой шторм, самыйобыкновенный – без следа магии: с обязательным затишьем перед бурей, с внезапнопочерневшим небом, с обрушившимся шквальным ветром, с ливневыми струями, с волнами,перекатывающимися через верхнюю палубу, с обязательным девятым валом.

Они тоже действовали вполне канонически. Развернулись носомк волне, врубили «самый полный» и лихорадочно принялись готовить помпы втрюмах. В ожидании, когда броня не выдержит ударов волн и поддастся.

Одно только выпадало из канона: этот шторм не заканчивался,не собирался стихать. Он будто прицепился к кораблю за невидимый трал и лупил,лупил, лупил…

И в какой-то момент Сварог внезапно понял: буря будетпродолжаться до тех пор, пока «Серебряный удар» не сдастся… И очень скоро онощутил, что следующего девятого вала их броненосец уже не выдержит. Пониманиепришло, видимо, от того, что сросся за эти дни он с кораблем, почувствовал его,как и должен чувствовать капитан свое судно, как должно чувствовать сердцеработу остальных органов тела.

«Удар» кренило – он выравнивался, «Удар» проваливался вволну – и все-таки выдирался из нее. Скрипело железо, стонали перекрытия,дрожал скелет корабля. Каждая наваливающаяся волна словно проходила ссодроганием через все клетки Сварога.

В рубку ввалился Пэвер, зеленый от качки и мокрый от воды.

– Плохо дело, граф! – проорал он сквозь вой бури всамое ухо Сварога. – Корабль руля не слушается, винт, наверное,покорежило! В котельной полно воды, швы расходятся! Если зальет топку – крантыокончательные!..

И Сварог решился. Решился еще и потому, что отпал всякийсмысл соблюдать осторожность. К тому же не привык он ждать, казнят его илипомилуют, даже пусть дело касается стихии. Надо пускать в бой последний резерв.

И такой резерв был.

Ну, если быть честным, Сварог лишь надеялся, что в его рукахименно резерв, а не последний гвоздь в собственный гроб. Основание для надеждывроде имелось: лесные и степные пожары останавливают рукотворными пожарами,пущенными навстречу…