Яльзо держал его только за одну руку.

И молчал: либо до сих пор был занят душевной борьбой, либопросто решил, что разговоры — только пустая трата его поддельных жизненных сил.Ученый, шедший почти бок о бок с ним, старался доиграть свою роль до конца.

— В конце концов, может быть и другой способ, капитан.Сумрак — чародей искушенный; быть может, он…

— Он будет мертв, парень. Совсем как я давеча.

При этих словах Уэллен едва не выдал себя. На кого же ещенаправлена атака Повелителей Мертвых? Может, они решили покончить со всемипротивниками сразу, пока их бдительность замутнена пеленой фальшивойбезопасности? Может, опасность угрожает даже самому Зеленому Дракону? Если так,он, Уэллен, тем более должен освободиться!

Факел был почти в его руках. Еще два шага… Один…

Яльзо все еще ничего не замечал. Отреагирует ли он так, какрассчитывал Уэллен?

Последний шаг… Факел — в пределах досягаемости.

Уэллен ринулся к нему.

— Не выйдет, господин магистр, — печально произнес Яльзо. Ондернул Уэллена за руку, едва не оторвав пленника от пола. Силы рывка былодостаточно, чтобы ученый — даже помимо собственной воли — упал на капитана.

Этого Бедлам и добивался. И вложил в удар все свои силы.Столкнувшись, живой и мертвый, несмотря на тяжесть последнего, врезались вовторой факел.

Лошадь, созданная Забеной — или, точнее, ПовелителямиМертвых, — была такой же холодной и безжизненной, как и несчастный Яльзо. Наощупь — иссохший от времени труп, хоть и не время было подбирать определения.Уэллен хотел только знать, насколько успело высохнуть тело мертвого капитана.

Оказалось, очень сильно.

Спина и бок Яльзо вспыхнули, словно заготовленная нарастопку лучина.

— Брось! — заревел моряк.

Растрескавшееся лицо его было наполовину объято огнем. Он,не думая, разжал руку и в отчаянии попытался сбить пламя. Бедлам же, не теряявремени, отшатнулся к другому факелу, выдернул его из подставки и вновьповернулся к жуткой фигуре.

На глаза его навернулись слезы. Если бы и вправдусуществовал способ воскресить друга…

— Прости меня, Яльзо. Прости…

— Ты пойдешь к нам! — отвечал хор повелительных голосов.

То, что осталось от мертвого лица, уже ничем не напоминалокапитана. Яльзо больше не было; теперь его телом полностью управляли ПовелителиМертвых. Одна рука трупа успела сгореть без остатка. Вторая же, охваченнаяпламенем, словно перчаткой, потянулась к ученому.

Уэллен вонзил факел в живот трупа. Огонь полыхнул вверх,превратив весь торс мертвеца в пылающий костер. Занавеси и украшения из мховпозади него тоже загорелись. Уэллен, почти ослепленный вспышкой, утирая пот солба, пятился прочь из комнаты. То, что было когда-то капитаном Яльзо, двинулосьбыло следом, но пламя охватило его ноги, и те мгновенно рассыпались в прах, невыдержав тяжести тела.

За считанные мгновения труп сгорел. Уэллен наблюдал за ним;но законченному лицу текли слезы, оставляя за собою светлый след на щеках. Онвспоминал Яльзо, каким тот был при жизни. Он не сомневался, что его друготчасти действительно был здесь, но в то же время здесь были и некроманты,управлявшие капитаном, как марионеткой.

Так издеваться над жизнью — нельзя!

Времени на оплакивание Яльзо не было — к тому же ученыйуспел сделать это раньше. Теперь следовало думать о живых. Выскочив в коридор,Уэллен хотел бросить факел, но вовремя сообразил, что Сумрак и Забена сейчас,вполне возможно, отражают точно такие же нападения. Факел еще мог пригодиться.Уэллен предполагал, что волшебнице грозит меньшая опасность — если он вернопонял, Повелители Мертвых нуждались в ней, чтобы проникнуть в берлогу ЗеленогоДракона. Он не мог надеяться освободить ее в одиночку. Ему и самому-то удалосьбежать только потому, что некроманты, скорее всего, сосредоточили все силы насамом опасном противнике. На Сумраке.

Сумрак представлял собою, пожалуй, единственную надежду наосвобождение Забены, но Уэллен понял, что не может бежать к нему, не взглянув,что с волшебницей.

В коридоре стояла мертвая тишина. Не слышно было нидраконов, ни звуков битвы. Либо все погибли, либо никто ничего не знал опроисходящем. Скорее всего, последнее — ученый сомневался, что некромантамодновременно удалось одолеть чародея и уничтожить драконов.

Бентон Лор разместил пришельцев совсем рядом друг с другом,однако Уэллен не видел и не слышал ничего. Неужели Сумрака застали врасплох иливо время приступа безумия? Уэллен побежал по коридору, все еще доказывая себе,что сначала он должен помочь Сумраку. Что, если против чародея применили тот жетрюк, что и против самого Уэллена? Ведь искатели сумели нанести удар мрачномуколдуну, высвободив его же собственные воспоминания. Не могли ли ПовелителиМертвых проделать с Сумраком то же самое, только с большим успехом?

Завернув за угол, он резко остановился.

В коридоре, лицом друг к другу, стояли два стражника.Значит, для гостей-людей — и стража человеческая, подумалось Уэллену. С видустражники были не зачарованы и не убиты. Оба взглянули в его сторону, и одинвыхватил из ножен короткий меч.

— Назовись!

— Магистр Уэллен Бедлам! Что…

— Это — один из пришельцев, которых командор привел, —объяснил напарнику стражник постарше. — А тебе, господин магистр Бедлам, нестоит но коридорам бродить. Кто их не знает, в два счета заблудится. А молодымдраконам не всегда объяснишь, что гостей Его Величества кушать не положено…

— Вы что-нибудь слышали?

— Нет. А что случилось?

Часовые смотрели на него скептически. Ученый и сам понимал,что выглядит диковато.

— На меня только что напал человек, которого я в последнийраз видел мертвым, в когтях дракона!

Тот, что помоложе, хихикнул:

— Ну, тогда он вряд ли много беды натворил, верно?

— Ваш хозяин…

— Не трать слов на этих слепцов, — загремел голос,принадлежавший, казалось, воплощению самого рока.

Уэллен подумал, что так может говорить судья,провозглашающий смертный приговор… а может, и сам палач.

Или оба в одном лице.

Голос принадлежал Сумраку.