Присмотревшись, Уэллен заметил фигуру в плаще на расстояниивытянутой руки от висевшего в воздухе сгустка света.

— В некотором смысле я никогда не покидал его…

Тон чародея был хорошо знаком молодому ученому. Именно такколдун начинал говорить, когда им овладевало безумие. Уэллен поспешилпредотвратить возможный приступ:

— Где мы?

Его призрачный спутник, казавшийся такой же частью этогокошмара, как и прятавшиеся от света твари, спокойно отвечал:

— Мы — в отражении другого мира, давно погибшего, но все ещесуществующего… Да, только им могло прийти в голову воссоздать всю эту безысходность.

Подняв обтянутый перчаткой палец, чародей указал вперед.Присмотревшись, Уэллен увидел в отдалении какое-то здание.

— Там они ждут нас, — объяснил чародей.

Он пошел вперед, и светящийся шар последовал за ним. Уэлленстарался не отставать. Потерять из виду Сумрака и источник света значилопотерять больше, чем жизнь. Здесь обитали те, кто пожирал не только тела, но идуши.

Здесь обитали Повелители Мертвых.

А на покинутой карликом равнине произошло странное событие.Любопытно, но никто этого не видел, хотя совсем недавно бессчетные пытливыеглаза обшаривали равнину в бесплодных попытках понять, что проделал хозяинцитадели на этот раз.

Пятистенное здание возникло вновь… правда, чуть в стороне.

А затем — исчезло снова.

Уэллен и Сумрак стояли у главных ворот древнего, почтиготового рухнуть замка, служившего Повелителям Мертвых местом собраний.Вызванный чародеем магический светящийся шар был единственным источником светаи позволял любопытному ученому получить хоть какое-то представление об этомпричудливом здании.

А выглядело оно так, словно сумасшедший зодчий собрал егочасти со всех концов света и соединил воедино, как бог на душу положит. Башниторчали в стороны под самыми немыслимыми углами, один архитектурный стильсоседствовал с другим, совершенно непохожим. Объединяло всю эту мешанину лишьотчаяние и разложение… Нет, поправился Уэллен, еще и безумие.

— Пойдем внутрь?

Вопрос закутанного в плащ чародея был чисто риторическим.

И они вошли.

Сумрак устремил взгляд в темноту огромного зала.

— Выходите, кузены! Побеседуем о делах семейных… На крик,разорвавший гробовую тишину, не последовало ответа — только какие-то мелкиеотвратительные твари юркнули в темноту.

Бедлам, как ни желал снасти Забену, задумался, что же в нем,но мнению спутника, поможет одолеть безмерно древних некромантов. Собственныйего дар был слишком уж непредсказуем и вообще, похоже, не очень любилпроявляться: от одного некри выручил, а с другим — справляйся как знаешь…Вполне доверять можно было лишь способности чувствовать надвигающуюсяопасность, но как раз в ней сейчас проку было мало: то, что предвещали волныболи в голове, обыкновенный здравый смысл предсказывал с самого начала. Неместо здесь для живого смертного…

— Придется идти дальше, — сообщил Сумрак. — Я быпорекомендовал оставаться рядом со мной.

А куда бы я без тебя сунулся? — хотел было спросить ученый.

Тем временем на самой границе освещенного пространства,словно бы поторапливая пришельцев, появились твари крупнее прежних. Уэлленстарался не думать о том, что будет, если волшебный свет вдруг погаснет.

Сумрак зашагал вперед, ведя Бедлама по заросшему мхом залу.Вонь в стенах замка была гораздо сильнее, чем снаружи. Пол был захламлен, идтиприходилось осторожно.

Казалось, замок устроен так, чтобы ежеминутно напоминать отом, кто такие Повелители Мертвых. Ученый шепотом сказал об этом своемуужасному спутнику — не оттого, что эта мысль внушала страх, просто любой звук,вторгаясь в могильное безмолвие замка, тревожил душу.

Слова его отнюдь не удивили окутанного тенью колдуна. Из-подплаща донесся сухой, сардонический смешок.

— Мое семейство всегда питало слабость к театральнымэффектам. Хотя лично я сомневаюсь, что они воспринимают данный мир так же, каки мы. Говорят, иллюзия зачастую производит наибольшее впечатление на того, ктоее создал, так как он более всех прочих должен быть убежден в ее достоинствах.

Осмыслив услышанное, Уэллен решился спросить:

— Кто же это говорит?

— Я.

И Уэллен отметил, что ответ почему-то совсем не удивил его.

Внезапно зал кончился. Впереди лежал пролет лестницы,ведущей вверх… и выше. Сумрак усилил волшебный свет, но и тогда им не удалосьувидеть конца ступеням.

— Я вижу, нас ждут.

Сумрак поднял руку. Свет засиял ярче, и Уэллен увидел, чтоих одежда сама собой пришла в порядок. То, что Сумрак был достаточно силен,чтобы снизойти до перемены одежды перед лицом близкой опасности, надо признать,внушало некоторую надежду. Сам Уэллен, если б даже мог, не создал бы в подобныхобстоятельствах и приличной перчатки.

— Ну, довольно этих детских забав. Сжав руку в кулак,чародей воскликнул:

— Именем знамени дракона, требую противостояния! Знамя —разорвано, — отвечал чей-то насмешливый шепот.

— Жезл — сломан, — продолжал другой.

— И клан — мертв, — подытожил третий.

Лестница исчезла. Переменилось все вокруг, хотя Уэллен могпоклясться, что они не сделали ни шагу. Теперь они стояли посреди зала, где наполу была вычерчена огромная пентаграмма. В каждом углу ее красовались темныекруги, общим числом — считая и тот, что в центре — одиннадцать. Возлецентрального круга и очутились Уэллен с Сумраком.

— Мы — все, что осталось от былой его славы, — сообщил новыйголос, раздавшийся сзади.

Бедлам вздрогнул и резко обернулся, но Сумрак, казалось, необратил на голос никакого внимания. Он спокойно стоял на месте, и Уэллен,доверившись его спокойствию, тоже слегка расслабился. Не слишком — в концеконцов, они находились в самом сердце владений Повелителей Мертвых.