В отчаянии Уэллен оставил колдовство и испробовалединственное, что пришло в голову: собрался с силами и пнул ногой стену в томместе, где из нее торчали щупальца.

В результате тварь только потянула сильнее.

Тут он услышал спокойный и властный голос:

— Давай помогу.

Появившаяся невесть откуда тонкая женская рука коснуласьодного из щупалец.

Мгновенно развернувшись, щупальце скрылось в стене — с такойпоспешностью, что прихватило с собой и клок одежды. Изящная кисть — на этот разУэллен разглядел белый кружевной рукав — коснулась другого щупальца.

Тварь, видимо, решила, что с нее хватит. Щупальца мгновенновтянулись в стену, и Уэллен рухнул на спину, кашляя от ворвавшегося в легкиевоздуха. На горле и запястьях, несомненно, остались шрамы… Все еще задыхаясь иследя за стеной из опасения, как бы этот стеноход не напал снова, он выдавил:

— Б… л… лагодарютебя.

— Я помогла бы любому из своих детей.

Подняв голову, Уэллен оглянулся, чтобы взглянуть на своюизбавительницу.

Она оказалась выше его — почти одного роста с Сумраком. Еепрекрасную фигуру облегало белое платье, придававшее ей вид снежной богини, а вдлинных густых серебристо-голубых волосах сверкала широкая серебряная прядь.

Больше Уэллен не успел разглядеть ничего. Внезапно он понял,что видит коридор сквозь ее тело.

Она улыбнулась с едва уловимой горечью, и улыбка ее как быподтвердила тот факт, что спасительница Уэллена мертва. Однако она совсем непоходила на мертвого Яльзо и не принадлежала к числу игрушек ПовелителейМертвых. Она не могла — не намеревалась — причинять ученому вред.

— Передай ему: я всегда тревожилась о его судьбе, — шепнулаона. И добавила чуть громче: — Несколько хрустальных граней сохранились и втвоих глазах…

— Подожди! — Уэллен почувствовал, что она собирается уйти. —Что…

Белоснежный призрак указал на коридор, лежавший позади.

— Она — там. Тебе больше ничто не помешает. Перед уходом япозабочусь об этом.

Женщина начала таять, словно облачко дыма на ветру.Поколебавшись, ученый все же спросил:

— Это… это я тебя вызвал?

— Я никогда не принадлежала к детям дракона, — ответилугасающий голос.

Уэллен вздрогнул от странного, двойственного ощущения:казалось, он что-то обрел — и вместе с тем потерял. Он поднялся и только тутпонял, что призрак показался ему знакомым. Он был похож… похож на призрачнуюженщину, явившуюся Сумраку! Леди Шариссу!

Она назвала меня одним из своих детей?

В это было трудно поверить. Со временем любая кровьразбавляется так, что… Многие семейства, включая и его собственное, считали,что ведут свой род от дочери лорда Дразери — Дру Зери? — либо от детей,рожденных его эльфийской женой. Ему нравилось считать, что в этом есть доляистины, и даже подсознательно объяснять давним родством свое увлечение, но всамом деле оказаться…

Все еще во власти изумления, Уэллен вспомнил, для чегопришел сюда, и поднялся на ноги. Если он и впрямь потомок легендарного лорда, надодействовать так, чтобы доказать это хотя бы самому себе.

Он направился туда, куда указывали и призрак, и интуиция, ис облегчением обнаружил, что женщина сдержала обещание. На пути ему встретилсятолько мертвенно-бледный паук в ладонь величиной, да и тот поспешил убраться сдороги. Все это время в замке царила тишина. Что случилось с Сумраком иПовелителями Мертвых, оставалось загадкой. Уэллен ожидал, что их схватказаставит замок содрогнуться; он готовился к громам, молниям и воплям чудовищ,брошенных в битву обеими сторонами. А это безмолвие было слишком похоже надавешнее вторжение во владения Зеленого Дракона. Ученому не доводилосьлицезреть колдовских поединков, однако он считал, что без некоторого шума онине обходятся.

Свернув за угол, он увидел деревянную дверь и тут же понял,что не ошибся. Именно здесь держали Забену — или же какую-то ее часть. Он неимел представления, что должно оказаться за дверью. Быть может, призрак,наподобие встреченного в коридоре? Впрочем, строить предположения не имелосмысла, проще было увидеть.

Едва Уэллен потянулся к дверной ручке, замок содрогнулся.

Вокруг, чуть не оглушив его, загремели тысячи громов. Зажавладонями уши, Уэллен упал на колени — пол под ногами заходил ходуном. Дрожь —волна за волной — сотрясала потолок; сверху сыпалось каменное крошево.Казалось, все приготовленные для битвы эффекты нарочно приберегали именно дляэтого момента. А возможно, Сумрак специально затягивал бой, чтобы он, Уэллен,смог беспрепятственно добраться до Забены. Если так, не означает ли это все,что чародей потерпел поражение?

Каменный пол накренился, отчего злополучный спаситель едване врезался в противоположную стену. Он снова потянулся к ручке, но не достал.Пока ученый стоял на одном месте, его сапоги начали вязнуть в каменном полу.Отнюдь не желая тонуть в том, что было под полом, или, чего доброго, совсемзастрять в камне, ученый отшатнулся к стене и лихорадочно зашарил по ней впоисках хоть какой-то опоры для пальцев. Пол тоже сохранял еще кое-какуютвердость, и Уэллен обнаружил, что, опираясь о стену, может снова добраться додвери.

Тут в лицо ему метнулись щупальца, и ученый рухнул набок.Вырвавшийся в коридор стеноход, как окрестил существо Уэллен, пролетел мимо,почти коснувшись его груди. На этот раз тварь вовсе не интересовалась человеком— она отчаянно размахивала всеми своими конечностями, стараясь снова дотянутьсядо стены. Но вместо этого с шипеньем, выражавшим, должно быть, отчаяние,потеряла равновесие и рухнула на пол.

Но стеноход не провалился сквозь пол, как ожидал ученый, азабарахтался, словно тонущий человек. Два-три щупальца ульеподобного созданиявыстрелили в сторону Уэллена, но не смогли дотянуться. Тварь забилась,погружаясь в сделавшийся жидким пол. Похоже, она хотела доплыть до противоположнойстены — но только пуще увязала.

И в этот момент пол так же быстро, как перед тем таял,затвердел снова — что оказалось весьма прискорбно для некромантовской зверюшки.

Выругавшись, Уэллен отвернулся от тошнотворного зрелища. Какни легко было стеноходу проходить сквозь камень, для этого, очевидно,требовались некие сознательные усилия. Внезапное превращение застало тварьврасплох, и ее просто-напросто раздавило. Бедлама едва не обдало всплескомошметков и брызг, волна серного дыма обожгла ноздри, глаза заслезились. Ксчастью, дым почти сразу рассеялся.