А сам Досюков отрицал все, клялся, что всю ночь спал рядом сженой, на улицу не выходил, на машине никуда не ездил и Красавчикова, самособой, не убивал. Правда, запала у него хватило ненадолго, через несколькочасов он презрительно бросил: «Не буду я с вами разговаривать, ублюдки, раз вычеловеческого языка не понимаете. Не верите мне – доказывайте как хотите». Ипосле этого замкнулся в гордом молчании, полностью отказавшись от дачипоказаний. У него, как у крупного бизнесмена, имеющего все основания бояться засвою безопасность, было разрешение на оружие, и оружие это у него дома нашли.Экспертиза подтвердила, что именно из этого пистолета был застрелен БорисКрасавчиков. Отпечатки пальцев на оружии принадлежали Досюкову, некоторые былисмазанными, стертыми, некоторые – вполне отчетливыми, как и должно быть, когдавещью пользуешься давно и берешь ее в руки десятки раз. Ничьих другихотпечатков на нем не было. Вот, собственно, и все. И как можно было с такимидоказательствами упираться и на что-то надеяться, Стасов не понимал совершенно.

Начать он решил с адвоката, защищавшего Досюкова. Вполневозможно, что Евгений говорил ему о каких-то обстоятельствах, доказывающих егоневиновность, которые не были приняты во внимание судом и в тексте приговораотражения не нашли. Но встреча с адвокатом его разочаровала. Тот, во-первых, неочень отчетливо помнил обстоятельства и особенно детали, потому что велпостоянно по нескольку дел одновременно и в голове у него была полная каша, аархивов он не вел.

– Да если бы я хранил записи по всем делам, мне житьнегде было бы, – презрительно говорил он. – У меня дома и так книгина голову падают, места не хватает, а вы хотите, чтобы я старые бумажкискладывал и хранил. Дело закончено, подзащитный осужден, кассационная жалобаосталась без удовлетворения, приговор вступил в законную силу – все, моеучастие в процессе закончено.

– Но, может быть, вы что-нибудь помните? – снадеждой спросил Стасов. – Какую-нибудь деталь, которая казалась вамважной, но на которую суд не обратил внимания.

– Нет, – пожал плечами адвокат. – Я основнойупор делал на то, что жена подсудимого не слышала, чтобы он уходил ивозвращался той ночью.

– А она вам говорила, что принимала снотворное и немогла ничего слышать, даже если он и уходил?

– Говорила, а как же, – усмехнулся адвокат. –Но зачем суду это знать?

– То есть сами вы были убеждены в виновности своегоподзащитного? – уточнил Стасов.

– Разумеется. Хотя он и мне не признался. Но я же неслепой, материалы следствия видел. Там все четко, не вывернешься.

– Значит, вы как адвокат никаких погрешностей следствияне обнаружили?

– Ни малейших, – подтвердил тот. – Ну что вы,следователь был из Генеральной прокуратуры, а оперативники – даже не сПетровки, а из МВД. На совесть сработали, что и говорить.

– Так в чем же вы тогда видели цель защиты, если немогли ничего противопоставить обвинению?

– А мотив? – Адвокат хитро улыбнулся. – Выдумаете, почему дело в МВД забрали и в прокуратуру России? Думали, междуобвиняемым и потерпевшим стояли денежные интересы, у них были довольно мощныеделовые контакты. А раз денежные интересы – значит, убийство было совершено изкорыстных побуждений. Статья сто вторая, вплоть до высшей меры. А я свою задачувидел в том, чтобы доказать, что убийство было совершено из ревности, то естьпо личным мотивам. Это ведь уже совсем другая статья и срок другой.

– И что, про ревность вам сам Досюков сказал? –недоверчиво поинтересовался Стасов.

– Да что вы, – засмеялся адвокат. – Досюковвсе отрицал, я же говорю, он даже мне не признался. Жена сказала, ну и ещенашлись люди, которые подтвердили, что потерпевший довольно смело оказываллюбовнице Досюкова знаки внимания и даже чуть ли не домогался ее в грубойформе.

Да, про домогательства «в грубой форме» было записано и вприговоре, Стасов это помнил. Что ж, с адвокатом ничего не вышло, надо поговоритьсо свидетелями. Может быть, на них действительно оказывали давление в надеждеслепить из Досюкова крутого мафиози и изобразить показательный процесс по делуоб организованной преступности? Хотя чушь, конечно, несусветная. Какой крутоймафиози попрется среди ночи лично убивать конкурента? Никакой. У него для такойработы шестерки есть, а то и киллера нанять недолго, теперь это не проблема. Авот из ревности, под влиянием рассказа Натальи, по внезапному побуждению –вполне мог и сам. Услышал, разозлился, схватил пушку и рванул разбираться собидчиком. Нет, не сходится. Во-первых, Наталья Михайловна крепко спала,наглотавшись таблеток, когда Досюков уходил из дома. Конечно, она могларассказать Досюкову о домогательствах его приятеля и партнера по бизнесу какраз перед отходом ко сну, а ревнивец Досюков сразу же решил отомстить, нотерпеливо выждал пару часов, пока Наталья крепко уснет. Может такое быть?Может. При этом он должен был совершенно точно знать, где в данный моментнаходится Красавчиков. Значит, когда Наталья ушла спать, он должен был начатьзвонить по разным телефонам и выяснять, где Борис. Если ушел из дома он околодвух часов, а вернулся в начале четвертого, то за полтора часа вряд ли он смогобъехать несколько мест в поисках обидчика. Зато этого времени было вполнедостаточно для того, чтобы доехать до ресторана, какое-то время подождатьКрасавчикова, пару раз пальнуть из пистолета и быстренько вернуться домой. Идом Досюкова, и ресторан «Лада», где произошло убийство, находятся в центрегорода. Интересно, удастся ли найти тех людей, которым в интервале от полуночидо двух ночи в тот день звонил Досюков?

И Стасов снова поехал к Наталье.

– Если предположить, что ваш муж все-таки убил БорисаКрасавчикова, то как он узнал, где его можно было в тот момент найти? –спросил он Досюкову.

– Понимаете… – Она снова замялась, и Стасов понял, чтоона сейчас вынуждена будет сказать ему какую-то неприятную правду, которую всилу природной честности она утаивать не хочет, но которая пойдет явно не напользу святому делу освобождения ее супруга из застенков правовогогосударства. – В тот вечер я была очень расстроена, поведение Борисапросто вывело меня из себя, и я впервые за все время пожаловалась Жене. Борисдавно ко мне приставал, но я Жене никогда раньше об этом не говорила. А тут…Сорвалась, одним словом. Борис со мной вел себя как с дешевой шлюхой, которуюЖеня купил, но можно ведь и перекупить, если заплатить подороже. Я плакала,Женя рвал и метал от ярости, потом посоветовал мне успокоиться, выпить таблетки,уснуть и забыть обо всем. Сказал, что позаботится о том, чтобы больше мне Бориснеприятных минут не доставлял. И еще сказал: какое, дескать, дерьмо этотБорька, привык каждый день себе новую шлюху покупать и думает, что и всеостальные так живут. Мол, довел тебя до истерики, сердце разрывается смотреть,как ты плачешь, и знать, что он в это время в «Ладе» с новой телкойразвлекается. То есть, понимаете, Владислав Николаевич, он откуда-то знал, чтоБорис в тот вечер собирался быть в «Ладе».