Олег закрыл глаза, стараясь поймать образ, споткнулся,услышал ехидный смешок Гульчи. Что-то случилось тогда, ибо кияне, их чужакиназывали киевлянами, неделю весело пересказывали, добавляли от себя. Ах да,Рустам вызвался бороться с правнуками, но те отказались. Лишь один принялвызов, но был побежден. Олег внимательно следил за поединком, он единственныйзаметил, что правнук в конце схватки поддался, заметив, что старый богатырьначал слабеть. Олег прижал ладони к вискам, сосредоточился, и вдруг как будтовсе осветилось: увидел залитый двор, хохочущий народ, услышал дудки, бубны,медвежий рев, и, перекрывая все, появилось молодое веселое лицо. У парня былиярко-синие глаза, русые волосы, крохотный шрам на левой скуле.

Олег потряс головой, отгоняя видение, — это былТаргитай. Он снова услышал смешок Гульчи, сердито покосился в ее сторону, тутже новая мысль вспыхнула в мозгу: это не Таргитай. Похож, как вылитый, но неТаргитай. Однако с ним что-то связано... Кто он? Вспомнить бы...

Киев был еще виден на высоких горах, когда они зашли внебольшую весь. Правда, весь на поверку оказалась селом — там князь Самовитпоселил смердов. Олег купил себе и Гульче неказистую, но добротную одежду иеды, и они снова вышли на дорогу.

Вздымая пыль, мимо проносились всадники. В сторону Городатянулись груженые телеги. Олег посматривал на небо, а когда солнце началоопускаться к виднокраю, свернул к ближайшему лесу:

— Опасно или не опасно, но лучше ночевать в лесу.

— Олег, я оставила такого коня на постоялом дворе!

— Я тоже. И свой меч. И запасных коней, и многоедругое. Какая ты жадная женщина!

Гульча вспыхнула от обиды, пещерник насмешливо оскалил зубы.Она смолчала, нельзя давать ему ощущать свое превосходство — дразнит. Онаторопливо насобирала хвороста, стараясь не удаляться далеко в чащу, —страшно. С ближайшей березы содрала уже кем-то разлохмаченную бересту. Похоже,только грозится, что продаст первому встречному, но лучше не нарываться — надоделать все, что требуется, и даже немного больше.

Вечером, когда поужинали у костра и Гульча заснула,свернувшись калачиком, Олег долго сидел, глядя в огонь. Перед собой он разложилобереги, которые купил у волхва, пока Гульча выбирала одежду. Оберегигрубоватые, вырезаны не то наспех, не то без старания, и Олег долго щупал,гладил, пропускал между пальцев, приучая себя к узнаванию на ощупь.

Была уже полночь, когда услышал далекий зов. Он закрылглаза, расслабил тело. В темноте под опущенными веками поплыли светлые пятна,начало высвечиваться крупное лицо с запавшими глазами и плотно сжатым ртом.Острые глаза смотрели из-под низкого лба с такой нечеловеческой силой, чтоплечи Олега сами собой передернулись, словно на морозе.

— Ты близок, — прошелестел Голос, и у Олегапобежали мурашки по коже: узнал Фагима, главу Семи Тайных. — Oчень близокк большой тайне Семи. Но решение принято! Ты не смеешь вмешиваться!

— Решение Семи? — спросил Олег. — В чем оно?

— Устойчивость. Разрушение старых империй, созданиегосударств, где правит закон, а не деспот! Поощрение Добра, борьба со Злом...

Олег ответил тихо, чувствуя, как сердце начинает стучатьчаще:

— Этого хочу и я. Но чем помешаю я?

— Ты поддался низменному зову. Обреченные племенаспасаешь от судьбы, ибо ты — из их племени. Считаешь себя из их племени! Но мыне принадлежим народам, мы — соль всего человечества. Те племена должныисчезнуть.

— Славяне? — воскликнул Олег.

Кровь бросилась в голову, видение затуманилось, и Голоспропал. Когда Олег с большим трудом сосредоточился, до его слуха донеслосьнещадно-насмешливое:

—...Как и другие великие! Египтяне, хетты, арии, парфяне.Для нас нет племен и народов, есть человеческий род.

— Совет может ошибаться, — прошептал Олег,чувствуя себя раздавленным. — Я заглядывал в будущее славянских племен.Если объединить под одним вождем, то возникнет удивительнейший народ... Да, оннепредсказуем! В отличие от тех, с кем любит работать Совет Семи. В славянствонамешается много разных племен, другие народы будут смотреть со страхом и слюбопытством...

Голос сказал враждебно:

— Можешь поклясться, что новый народ принесет лишьблаго?

— Нет, — сказал Олег. — Но родится богатырь!Богатырь, которым управлять трудно. А вы, опасаясь его мощи, хотите отдать егозаконное место другим детям — послушным, предсказуемым?

Голос помолчал, после паузы спросил в упор:

— Ты можешь сказать, когда Совет Тайных хоть разоказался неправ?

Олег замолчал надолго, а когда заговорил, сам удивилсястрашной тоске в своем голосе:

— Уже могу. Это вы навязали дикому племени обров новуюверу? Смели языческих божков, взамен дали Единого! Навязали высокие этическиенормы. И что же? Их держали в узде разбойничьи обычаи, а благодаря новой вереобры распоясались, вдруг став избранным народом, ведь все прочие — скот! Единыйдопускает их существование лишь для того, чтобы обры надевали на них ярмо! Онитак и делали... Теперь где те обры? А без вас могли бы уцелеть.

— Одновременно с обрами, — возразил Голос, —эту религию приняли и хазары, а их царство велико. Они уже наложили тяжкую даньна северян и полян, подступили к самому Киеву!

— Надолго ли? — возразил Олег. — Сразу попринятии новой религии ханом Обадия— там началась кровавая междоусобица. Да,наложили дань на полян, это вторая смертельная ошибка... Я заглядывал вбудущее, Фагим! Там нет Хазарского каганата. Вообще нет хазар!

Фагим долго не отвечал, а когда сквозь тьму прорезался еговластный голос, Олег впервые уловил тщательно спрятанную тревогу:

— Ты был лучшим из прорицателей, тебя звали Вещим. Мыне в состоянии увидеть грядущее, но мы в силах его лепить! Лепим в тишитибетских пещер, вознесясь над человечеством. И ничто на белом свете не в силахнас остановить. Ты это знаешь, Олег!

— Да, — ответил Олег, — знаю.

— Не вмешивайся! Ты был одним из Семи Тайных, но Советне может знать жалости, дружбы, привязанности...

— Совет не знает этих чувств, — ответилОлег. — Все-таки я пойду своим путем, Фагим. Ты его знаешь.

Видение обрело яркость, вместо глаз Фагима полыхало красноепламя. Когда глава Семи заговорил, изо рта вырвались длинные языки огня:

— Знаю?.. Ты забыл, что ни короли, ни маги, ни звери,ни птицы, даже ничтожный муравей не в состоянии противиться воле Семи Тайных.Что можешь ты с той поры, как отринул могучую магию — а ты был сильнейшиммагом, не спорю, — и посвятил себя ведовству — уделу рабов?

Олег ответил медленно, чувствуя усталость и слабость:

— Меня легко убить, но нельзя покорить. Ведовство даетгордость, чувство достоинства. Магам это неведомо. Я знаю, чем могу помешать...и могу ли, однако не откажусь от такой возможности. Если возникнет, конечно.