— Если уцелеем, — сказал он сипло, — надо быпроверить эти твои достоинства. Мне кажется, врешь...

— Как ты собираешься проверять?

— Вернемся, сразу снасильничаю.

— Все обещаешь да обещаешь! — обвинила онаоскорбленно.

Олег часто сплевывал сгустки крови, опираться на меч почтиперестал, и Гульча заметила, что шаг пещерника стал шире. Силы возвращались кнему быстро, словно у него, как у кошки, было девять жизней.

— Куда идем? — спросила она. — Впереди ночь!

— Говард пошлет головорезов на постоялый двор... Затемначнут искать по другим постоялым дворам, корчмам, обыщут караван-сарайбагдадских купцов... Это займет их надолго.

— А где будем мы?

Олег закашлялся, выхаркнул сгусток крови. Дышал он схрипами, но грудь уже вздымалась мощно, глубоко. Гульча заметила, что он находу щупал ребра, суставы, морщился, но костоправил усердно, и Гульчавспомнила, что он вылечил Морша от тяжелейшей раны, другие лекари признали быее смертельной.

Впереди начала подниматься черная стена, закрывая звезды.Над самым краем плыл узкий серп луны, заменяя заснувших стражей. На угловыхбашнях горели смолистые факелы, видно было, как вниз срывались огненные каплисмолы. Гульча искоса поглядывала на молчаливого пещерника: ворота заперты,возле них дремлет чуткая стража. Полезет через стену? Он и через бревно неперешагнет...

Она стучала зубами, босые ступни задубели, покрылисьссадинами.

Гульча не заметила, когда исчезла крепостная стена. Как-томало-помалу уменьшалась, таяла в ночи, и вот уже спускаются по крутому склону,скользят, цепляясь за вбитые в землю колья, заостренные кверху. Гульча тащиласьза пещерником, сцепив зубы. Тот был на последнем издыхании, хрипло стонал,харкал кровью, но упрямо полз, поднимался на четвереньки, замирал ненадолго —то ли терял сознание, то ли переводил дух, и снова они ползли, карабкались,пробирались.

Лишь очутившись внизу, Гульча поняла, почему нет нужды вкрепостной стене. Берег был крут, высок, а внизу трясина — утопит любое конноевойско. Пещерник повел по кромке трясины, нескоро выбрались на каменистуюнасыпь, долго брели, едва переставляя ноги.

Олег часто оглядывался на чернеющую за спиной стену и башниГорода, высматривал камни, чтобы не оступиться, останавливался. Гульча молчала,ее губы посинели, распухли. Она боялась, что от холода не выговорит и слова,только запищит, и за эти муки возненавидит его и себя.

Она слышала бормотание пещерника, но язык был непонятен.Перед глазами девушки уже плавали от усталости цветные круги, ее сотрясалакрупная дрожь, в груди появился хрип, и она поняла, что позже придет жар, еебудет трясти по-настоящему, а в ночных видениях навалятся демоны, бесы,асмодеи...

Пещерник куда-то тащил, что-то говорил, под ногами послебулыжников и травы вдруг появились каменные ступени. Она бездумно опускалась,полумертвая от холода, еще не замечая, что ночной воздух замер, пересталдвигаться, словно они оказались в глубоком подвале.

Потом в полной темноте ощутила ладони пещерника на плечах,он заставил ее сесть на мягкое. Послышались удаляющиеся шаги, затем легкийстук, будто стучали кресалом по огниву. В темноте появилась искорка,разгорелась. Гульча увидела горящий факел, а следом за ним — изуродованное лицопещерника, вздутое, вместо левого глаза темно-синяя опухоль, правый залиткровью, нос распух, губы огромные, разбиты, корка крови закупорила трещины,лицо, шея, руки и все тело пещерника покрыто засохшей кровью и грязью.

Пещерник поднял факел, сказал хриплым голосом:

— Кий!.. Тебя призываю я, Вещий Олег!

Факел освещал малую часть помещения. Гульча лишь сейчас сострахом поняла, что они попали в гигантский склеп. Под ней был ворох шкур, настене висели мечи, топоры, луки с истлевшими тетивами, боевые палицы, кольчуги,внизу в ряд выстроились сундуки. Дальше трепещущий свет факела не доставал.

В склепе слышалось хриплое дыхание Олега. Он пошатнулся,оперся о каменную плиту, повторил страдальчески:

— Я призываю явиться Кия, основателя Города, князяполян!

Тишина оставалась такой же пугающе-мертвой, лишь внезапноярче вспыхнул факел, затем кто-то огромный тяжело вздохнул. Гульча уловила движениестоячего воздуха.

— Я призываю явиться Кия, — сказал Олег совсемтихо, силы его покидали, — основателя союза племен, защитника... Страшнаяопасность нависла над его потомками... Только Кий...

Он покачнулся, медленно сел, упираясь спиной в каменную плиту.Факел горел ярко, пещерник держал его на вытянутой руке, уперев в каменный пол.В мертвой тишине кто-то снова вздохнул, затем нечеловечески огромный и мощныйголос произнес, растягивая слова:

— Кто тревожит мой вечный сон?.. Неужели я не далпотомству силы... А, это ты, я чувствую твое присутствие...

Пещерник открыл глаза и поднял факел выше. Голос прозвучалпосле паузы, в нем была нотка недоверия:

— Опять в том же виде... И опять с бедной женщиной...Несчастная, знала бы с кем... Не понимаю, за что тебя звали мудрым, вещим...

Олег быстро взглянул на Гульчу, на ее вытаращенные глаза,сказал быстро:

— Ладно-ладно, это жизнь, а не склеп. Наверху не такспокойно, как здесь.

Голос возразил, заполнив собой весь огромный склеп:

— Это именно с тобой всегда не так спокойно... Другиеживут тихо. Девушка с тобой, конечно же, голая... Что ты с нею сделал,чудовище?.. Морда побитая, весь в синяках... Куда боги смотрят?

— Боги правду видят, — огрызнулся Олег. — Неспят, как ты. Тебе травы и корни положили?

Голос ответил печально:

— Я думал, ты сам распорядился... гм... когда меня...

Олег ответил поспешно:

— Не тревожься! Тризну справили отменную, крадузаготовили великую. Склеп рыли триста пленных савиров, их порубили сразу, коститлеют в основании кургана.

— Нужно ли было? — спросил Кий печально. —Здесь не бывает рабов, как обещали волхвы.

— Надо было, — ответил Олег. — Дабы непроболтались. Зато твой склеп поныне неразграбленный!

— А что собираешься делать ты?

— Ну... я возьму лишь часть того, что сам положил.

— Да-а, — протянул Голос, — я тебя в такомвиде не часто видел. Сказать по правде, всего пару раз. Хотя дед мойпоговаривал...

— Старики наговорят, — буркнул Олег, — толькоуши развесь!

Он уже бродил, пошатываясь, с усилием поднимал крышкисундуков.

Гульча преодолела оцепенение, заставила себя встать с ворохашкур, оставив сползающую с плеч душегрейку пещерника, уцепилась за тяжелоекольцо, добавляя свои усилия к попыткам Олега поднять крышку большого сундука.