Доктор уверенно провел ее в дом, показал на одну из дверей.Марина вошла без колебаний. Обширная комната была обставлена с неприкрытой,вполне городской роскошью, правда, опять-таки носившей следы внезапноговторжения: стулья перевернуты, полированный стол валяется в углу ножками вверх,высокое зеркало в затейливой раме разбито вдребезги.

Атаман сидел на полу. Судя по позе, его вывернутые за спинуруки привязали как раз к ножке перевернутого стола. Атаман уже не злился –видимо, имелось достаточно времени, чтобы понять ситуацию. На его лице застылотоскливо-безнадежное выражение. Здесь же Марина увидела и Татьяну. Ее, правда,не связали, а всего лишь усадили в уголок на корточки, и над ней бдительновозвышался здоровенный спецназовец. Еще трое разместились по углам. А посредикомнаты, заложив руки за спину, покачиваясь с пятки на носок, стоял человек,которого Марина узнала моментально – капитан Ракитин, молодой энергичныйБонапартик, судя по отзывам знающих людей. Как и все остальные его люди, онтоже щеголял без знаков различия, ни единой нашивки.

Он не спеша повернулся – медлительно, как башня тяжелоготанка – уставился на Марину с непроницаемым видом.

– Ее изнасиловали. Личность пока не установлена, –негромко доложил доктор.

– Да ну, – сказал капитан небрежно. – Что тутустанавливать... Госпожа Романова, вы меня узнаете?

Марина старательно всмотрелась, разыгрывая напряженноевнимание, потом радость:

– Ну, конечно! Я вас видела у аэропорта. Капитан...Капитан...

– Капитан Ракитин, – он отдал честь. – Где уж вамзапомнить наши имена... – подошел поближе. – А вот я вас прекраснозапомнил. Правда, выглядите вы сейчас далеко не лучшим образом... – сказалон сочувственно, без тени насмешки в голосе. – Крепенько вам досталось? Мытут в темпе допросили здешнюю шпану, и они признались, как с вами поступили.Сочувствую от всей души! Для молодой женщины из цивилизованного мира это,должно быть, страшное потрясение...

Как Марина ни присматривалась, так и не смогла понять,кроется ли в его голосе затаенная ирония, или он искренне сопереживает. Похоже,что справедливо первое. Капитан нисколько не походил на наивного простака и уж темболее на человека, вообще способного всерьез кому-то сочувствовать. Глаза унего были холодные, спокойные, без тени доброты.

– Как вы здесь оказались? – спросил он ровнымголосом. – В этакой глуши?

– Трагическое стечение обстоятельств, – Марина пыталасьулыбаться растерянно и жалко, как и положено бедной безвинной овечке, зверскиизнасилованной дикарями, приличной девушке из цивилизованной страны, в жизни неиспытывавшей невзгод тяжелее сломавшегося каблука или измены любовника. –Я ехала на поезде в Снежинск, на поезд напали террористы...

– Как же вас занесло в наш поезд?

– Дела, – сказала она, все так же виновато улыбаясь ипожимая плечами.

Капитан покачал головой.

– Какие могут быть дела, если из-за них молодые и неопытныедевушки влипают в нешуточные передряги?..

Вот теперь ей ни капли не показалось – в его голосе,наконец, прорвалась та самая, глубоко затаенная ирония, заставившая Маринунасторожиться еще больше.

– Увы, такая работа... – сказала она, притворяясь,будто пребывает чуть ли не в полной отключке от реальности, ужасно уставшая,измотанная, себя не помнящая от пережитого.

– Понятно... Сядьте пока в уголке. Ну вот, хотя бы здесь.Или, быть может, отдохнете в другой комнате? У нас тут начинается допрос,который может перейти в нечто неприглядное...

– Да мне все равно, – сказала она с отрешенным видом,огляделась, прошла в угол и обессиленно упала в первое попавшееся мягкоекресло.

Капитан задумчиво кивнул, вернулся к атаману и, глядя нанего сверху вниз, негромко заговорил с ласковой угрозой:

– Слушай, ты, лесной король!.. У меня нет времени вести стобой долгие беседы. Время поджимает категорически. Мои ребята уже успелипотолковать по душам кое с кем из твоих. Результат оправдывает первоначальнуюверсию. Те, кого я имею в виду, тебя все-таки брали в качестве проводника.Следовательно, место ты знаешь. И ты мне его покажешь в самом скором времени.

– Да не знаю я никакого места... – старательно пучаглаза, сказал атаман.

И отшатнулся в ожидании удара. Капитан, однако, не ударил.Лишь легонько ткнул атамана под ребра носком тяжелого ботинка. Поморщился,присел на корточки, так что их лица оказались на одном уровне, заговорилзадушевно:

– Не буду я тебя бить! Во-первых, мужик ты здоровый и дюжинупинков выдержишь играючи. Во-вторых, есть масса более эффективных способов. Какнасчет того, чтобы спалить тут все к чертовой матери? Вряд ли у тебя есть счетв банке... Но даже если и есть, твое главное богатство – в этом поместье.

– За что? – угрюмо поинтересовался атаман. – Якак-никак представитель власти, с рук не сойдет...

– Был представитель власти, – безмятежно поправилкапитан. – Собственно говоря, ты во всех смыслах был... Ясно? Тебя уженет, если прикинуть. Мотивировка убедительная. Ты со своими гангстерами похитилподданную другого государства и, когда для освобождения прекрасной пленницысюда прибыл спецназ, вы, скоты, обнаглев от безнаказанности, устроиливооруженное сопротивление, в ходе которого были уничтожены поголовно.Убедительная мотивировка, точно тебе говорю! Эта дама, – он небрежноуказал через плечо на Марину, – поспорить можно, не питает к вам нималейшей симпатии после того, что вы с ней проделывали. И после недолгихуговоров, я думаю, подтвердит официальную версию. Какая ей разница, в какойформе над вами свершится правосудие?

– Да не знаю я ничего!..

– Ладно, – сказал капитан без особой злости,выпрямляясь во весь свой немаленький рост. – Начнем убеждение...

Он сделал жест, и двое солдат проворно подняли Татьяну наноги и с треском разодрали на ней легкое платье, в несколько секунд превративего в клочья, разбросанные по всей комнате. Действовали оба с явнойкартинностью, один завернул обнаженной женщине руки за спину, другой отвесилпару оплеух, вмиг прекратив слабое сопротивление.

– Ну? – безмятежно осведомился капитан. – Они еесейчас затрахают до полной потери товарного вида, я ведь не шучу с тобой, тварьтакая!.. Ладно, добром просили...

Он сделал небрежный жест указательным пальцем, и молодуюженщину выволокли в соседнюю комнату. Слышно было, как ее шумно валили на пол,похохатывая и громко перекидываясь похабными репликами, потом бесцеремоннопротащили, как мешок. В распахнутой двери показались ее обнаженные ноги, накоторые тут же навалились сверху волосатые мужские со спущенными до щиколотоккамуфляжными штанами. Татьяна отчаянно закричала, как от нешуточной боли, идальше кричала, не переставая. Судя по тому, как ожесточенно дергаласьвверх-вниз мужская задница, смысл процесса был не в том, чтобы насилующийполучил удовольствие, а в том, чтобы как раз заставить орать что есть мочи...