поежился, проходя мимо распахнутых дверей. На койках в основном лежали старики, стонавшие так громко, что это почти перекрывало пиканье приборов.

– А почему мы пришли сюда, а не в морг?

– А с чего ты взял, что нам в морг?

Палата двести двадцать семь находилась в самом углу коридора, между чуланом для швабр и туалетом. Полуночница повернула ключ в замке, и мы оказались в маленькой операционной.

На большом хирургическом столе лежал обнаженный мужчина, привязанный за руки и за ноги. Белки его закатившихся глаз тускло светились, и я почувствовал, как у меня волосы встают дыбом от обилия магии в воздухе. В желудке заурчало, но не так, как от обычного голода. Мои ноздри вздулись, а кончики пальцев ярко засветились. Я быстро сунул руки в карманы и задержал дыхание, чтобы хоть как-то бороться с желанием поглотить всю магию окружающего пространства.

Магия невидимым вихрем кружилась над головой и грудью курьера, и Полуночница сжала мое предплечье, не давая ступить ни шагу вперед. Противиться желанию поглотить магию было так же трудно, как голодающему сдержаться при виде шоколадного торта.

Возле аппаратов жизнеобеспечения крутилось двое мужчин-медиков. У одного из них из-под операционного халата торчал черный рукав.

– Здесь стерильное помещение, – бросил он, обрабатывая грудь Антона какой-то розоватой мазью.

Голод слегка отпустил, и я увидел, что пули разворотили парню грудь аккурат в районе сердца. Несмотря на это, на кардиомониторе прямая линия время от времени становилась ломаной, спустя пару секунд выпрямляясь вновь.

– Сердце пытается вытолкнуть инородное тело и запуститься, – сказал второй медик. – Нам придется попробовать вытащить ее.

– Так вытаскивайте, – велела Полуночница.

Хирург-жар поправил лампу, наклонился к Антону и приложил острие скальпеля к дыре.

– Вы уже поняли, почему он постоянно регенерирует?

Человек закричал так, что хриплый мужской голос сорвался на ультразвук. Он резко сел, не переставая кричать, и ударился головой о лампу. Медики отшатнулись от него, и с опрокинутого столика на пол с грохотом полетел поднос с инструментами.

Виски заломило, и я с силой вжался спиной в дверь: это маленькое человеческое сердце вырабатывало столько магической энергии, что мне показалось, будто в комнате закончился весь кислород.

Курьер ухватился за скальпель, намертво застрявший в грудной клетке, и по его животу полились струи вишневой крови. Багровое сердце дрожало, силясь помочь своему хозяину.

Антон опустил глаза вниз, и его зрачки расширились от ужаса. Он вырвал из себя скальпель, но изо рта хлынул мощный поток крови, который забрызгал все вокруг, но вместе с ним он изрыгнул и пулю, которую врачи никак не могли вытащить.

Раздался треск, и его тело начало действовать, как в обратной съемке: сначала сердце сильно вздрогнуло, а потом радостно запульсировало. Ребра с хрустом встали на место, мышцы же, словно ленточки бекона, быстро-быстро прикрыли и их, и сердце. Последней за свое дело взялась кожа, которая начала нарастать, словно тесто, поднимающееся в духовке, и через еще четыре-пять мгновений на груди парня осталась только смутная точка, которую и при желании-то шрамом не назовешь.

Потом его снова рвало, но на этот раз не кровью, а более привычными субстанциями, в подставленный Полуночницей таз. Антон сорвал с себя все датчики и мешком рухнул на пол, на четвереньках отползая в угол. По пути он схватил операционные ножницы и выставил вперед:

– Кто вы такие? Что вы пытались сделать?

Полуночница уперла руки в боки и передразнила его:

– Кто вы такие, кто вы такие. Те, кто пытается спасти твою задницу, голую, между прочим.

Антон прикрыл причинное место, но ножниц не опускал, разглядывая медиков, Полуночницу и меня.

– Смотри, тебе никто не угрожает, – я вытащил руки из карманов и с облегчением заметил, что пальцы больше не светятся. Завертон, казалось, был съеден лет сто назад, и мне отчаянно захотелось есть. – Это медики, ты в больнице. Мы из полиции. Тебя подстрелили.

Антон медленно поднялся на ноги.

– Допустим. А как я узнаю, что вы не заодно с ним?

– Заодно с кем? – Полуночница стояла без очков.

– С тем чудовищем, которое выкинуло меня из окна.

– Так ты помнишь, кто вытолкнул тебя?

– Конечно. Это был оборотень, я думаю, – спокойно отозвался Антон.

– По-моему, разговор стоит продолжить в другом месте, – тихо сказал я, заметив, что медики развесили уши.

Полуночница взяла с полки простыню и бросила Антону под ноги.

– Завернись. Мы подождем в коридоре.

– Он прям как Кощей Бессмертный, – сказал я, присев в коридоре на скамейку, показавшуюся наиболее чистой. – Никогда бы не подумал, что увижу своими глазами нечто подобное.

– Я тоже, – Полуночница поднесла телефон к уху, чтобы прослушать сообщение. – Блин. Емар говорит, что бронь в «Катакомбы» есть только на следующую неделю. А это очень поздно. Видимо, мы зацепили каких-то серьезных ребят, раз они попытались убить курьера.

Он вышел к нам спустя пару минут, шлепая босыми ногами по старому паркету. Из простыни Антон, не мудрствуя лукаво, соорудил подобие набедренной повязки.

– Ну, куда идти?

– И почему вы все достаетесь мне полуголыми, а? – пробормотала Полуночница и просунула голову обратно в палату двести двадцать семь. – О том, что этот человек выжил, пока не следует знать никому, кроме Светлова. Вам понятно? Иначе ухо откушу.

– И как мы выйдем? Там у входа куча людей, – напомнил я.

– Ну, мы можем запихнуть Антона в мешок для трупов и вынести его через главный вход, – сказала Полуночница. – Но я слишком устала, чтобы что-то выдумывать. Поэтому давайте просто вы двое перелезете через забор, а я вас подхвачу на машине?..

– План безумный. Мне нравится, – отозвался Антон, а я предпочел промолчать.

Черный вход больницы был открыт, но нам пришлось спрятаться за пыльными коробками и ждать, пока какой-то мужик докурит и расскажет до конца подробности ночи с некой Наташкой из хирургии:

– И тут она как снимет с себя трусы, Виталик, а там нет ничего, ни волоска, прямо чистая кожа…

Антон зажал себе рот, чтобы не заржать.

Спустя пять минут, когда Казанова и его дружки докурили и ушли, мы вышли на улицу. Забор был высотой метра два, и его венчали острые пики. Зато с обратной стороны была большая зеленая лужайка в тени деревьев.

– А все-таки, кто вы с рыжей такие? – Антон поставил ногу на перемычку между спицами забора.

– Она Бэтмен, а я ее Робин, – буркнул я и подтянулся на руках, стараясь протиснуться между пиками и не порвать штаны.

Полуночница ждала нас неподалеку и ударила по газам, как только мы залетели в машину.

– Итак. Дайте я угадаю, – Антон, не обращая внимания, что