Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Впрочем, нечеловек ни разу не становился мэром, – фыркнула Полуночница.
Экскурс в прошлое моего нового мира закончился через пятнадцать минут, на парковке автокафе, которое располагалось все на той же злополучной улице Калинина. Когда мы проезжали мимо здания больницы, над которым клубилась пыльная дымка, а ветер трепал желто-черную заградительную ленту, которой зачем-то замотали даже одиноко стоявшее деревце, меня передернуло.
Автокафе находилось в удачном месте: прямо на вершине склона, откуда открывался вид на портовые склады и краны у его подножия и Набережную Цесаревича на противоположном берегу бухты Золотой Рог.
Мы подъехали к окошку, из которого приветливо высунулась девчонка в черной форменной кепке, и Полуночница натянула на нос темные очки:
– Что ты будешь?
– Капучино с корицей и завертон с креветкой, – попросил я. В большом меню на стене было множество незнакомых названий, но я решил, что сочетание лаваша, креветки и творожного сыра сложно испортить.
– Нам два капучино, один с корицей, другой без, завертон с креветкой и сэндвич с неркой, – скороговоркой продиктовала Полуночница и коснулась картой платежного терминала.
– Вы можете отъехать, когда заказ будет готов, вам его вынесут, – преувеличенно бодро отрапортовала девчонка, вручая чек.
Мы отъехали, заняв одно из самых лучших мест у невысокого дощатого парапета. Я молча понаблюдал, как небольшое, но тяжело груженое суденышко рассекает волны, торопясь к причалу, а потом перевел взгляд на кран, перекладывавший кусок за куском большую груду металла. Серо-зеленый туман метр за метром крался в бухту со стороны моста и открытого моря, как бы предупреждая, что сегодня рассвет пройдет скрытым за завистливыми ладонями облаков.
– Город так изменился за то время, что я был в больнице. Я видел все это на фотографиях, но уже перестал мечтать, что когда-нибудь вот так буду снова сидеть в машине, смотреть на море и пить кофе.
– А вот и кофе, – Полуночница нажала на кнопку, опуская стекло, и приняла бумажный пакет. – Спасибо. Кстати, на стаканчиках здесь пишут предсказания. Что тебе досталось?
Я взял картонный стаканчик с белой маркерной пометкой «К» на черной крышке, и прочел витиеватую надпись:
– «Если увидишь лестницу – прыгай, если найдешь рычаг – тяни». Как-то излишне загадочно для маркетинговой акции, не находишь?
– Как знать, – Полуночница пожала плечами и подняла стакан повыше, чтобы прочесть свое предсказание. – «Не бойся восставать из пепла».
– Как жизнерадостно, – я захрустел оберткой и с наслаждением впился зубами в зажаристый ролл. – М-м-м, сыр…
После пробуждения способностей у меня пробудился и адский жор. Еда горела во мне, как в топке, и если я не ел очень и очень много, то начинал стремительно худеть и терять в массе.
Дожевав, я спросил:
– Как все-таки получилось, что вы заняли подчиненное положение? Это сейчас у людей есть ядерное оружие, ракеты и танки. Раньше ведь ничего этого не было.
Полуночница откинулась на сиденье:
– Жары в той войне окончательно потеряли надежду. Борьба и болезни унесли множество наших жизней, и многие начали думать, что это конец, эволюция планеты сделала выбор в пользу человеческой расы. Так что договор по-своему был спасением. Поскольку на момент заключения мирного договора антимагов не рождалось уже лет восемьсот, естественно, ни в войне, ни в заключении мира при Идзумо они не участвовали. Но рождение антимагов – не самая лучшая примета. Обычно вы рождаетесь во время самых поворотных моментов истории. Может, на Землю летит метеорит, который может нас всех уничтожить, а может, – Полуночница со вздохом покрутила опустевший стаканчик в руках, – еще чего похуже. Не знаю, как долго мы сможем скрывать твою природу.
– Ты реально думаешь, что я как-то воскресил того парня? – у меня все еще в голове не укладывалось, что регенерация произошла на самом деле.
– Честно? Не знаю. На минуту подумала… Не знаю. Самый известный антимаг в истории, Янтарина Цорнская, действительно иногда воскрешала людей, – Полуночница смяла опустевший стаканчик, и несколько капелек кофе попали ей на кожу. – Вот я и подумала, может, ты тоже так можешь.
На приборной панели машины загорелась желтая лампочка, и на маленьком экране магнитолы появилась карта Владивостока. Карта крутанулась и увеличилась, и на здании краевой больницы замигала красная точка.
– Внимание всем постам, – проскрипел механический голос. – Внимание всем постам. Совершено нападение на карету скорой помощи, в которой был пострадавший с Енисейской, 7. Машину расстреляли, оба медика, водитель и пациент скончались на месте.
– Едем?
Вместо ответа Полуночница слизнула кофе с руки и завела мотор.
У ворот больницы дежурило сразу несколько человек в черных рубашках со взведенными арбалетами наперевес. Латыпов стоял на ступеньках приемного покоя и орал на незнакомого мне жара с большим рубцом вместо правого глаза.
Мы припарковались у мусорных баков в глубине больничного двора, и наше появление не осталось незамеченным: мэр, полный праведного гнева, двинулся нам навстречу. Его тень в виде лысого охранника оставалась невозмутимой.
– ВЫ! – рявкнул Латыпов. – Вас-то я и ждал!
Прежде чем он успел продолжить фразу, а Полуночница – сказать что-нибудь резкое, я негромко, но уверенно перебил мэра:
– И мы вас как раз искали.
– Да? – тут же сбавил обороты мэр.
– Конечно, – я сделал знак Полуночнице, и мы осторожно начали продвигаться в сторону входа в больницу. – Согласно кодексу межрасового права, я должен получить от города материальную компенсацию, поскольку пострадал от действий магической расы. Когда я получу свои деньги?..
– Как вы знаете, молодой человек, годовой бюджет ограничен.
– Вот как. Ну ладно. До встречи.
Прежде чем Латыпов успел опомниться, мы скрылись за дверями приемного покоя.
– Ловко ты его, – Полуночница сняла с вешалки белый халат и набросила его на плечи.
– Психологическое айкидо, – хмыкнул я в ответ. – Отвлечь агрессора неожиданным вопросом, но не факт, что сработает второй раз. А халат обязательно надевать?..
В приемном покое пахло спиртом и краской, а на стенах над стульями времен СССР висели старые медицинские плакаты, нарисованные вручную: о важности семьи как ячейки общества, профилактике наркомании и лечении геморроя на ранней стадии. В углу тер полы самый невозмутимый и психически устойчивый человек на свете: пожилая уборщица в серой косынке в цветочек.
– Здравствуйте, – Полуночница постучала корешком удостоверения по плексигласовому окошку регистратуры.
Женщина в пенсне лениво втянула в себя желтоватые шнурочки лапши быстрого приготовления, вытерла масляные губы салфеткой и протянула Полуночнице ключ с пронумерованным брелоком.
В коридорах больницы витал кисловато-яблочный запах хлорки. Я невольно
