Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Были две башни поменьше, куда свет попадал через витражные окна. Башни опоясывали ряды галерей, а галереи защищали ряды неприступных стен, утыканных зубцами.
Гвардейцы выстроились по обеим сторонам лестницы, склонив головы и сняв шапки, и принцесса с регентом медленно поднялись наверх. Слуги распахнули могучие дубовые двери, и они ступили в холл.
Глаза принцессы нашли большой портрет, который висел прямо напротив входа. На нем были изображены королева Селандина Цорнская, король Сид и их дети – принц Альбэ и она, принцесса Янтарина. Правила наследования в Цорне были мудреные. Если объяснить просто, то королева Селандина имела старшего брата, но по закону считалась первой наследницей. Из них же двоих наследником был Альбэ. Следующим наследником или наследницей был бы его второй ребенок. Над таким «чередованным» престолонаследием иногда потешались в зарубежных государствах, однако загадочным образом за всю четырехсотлетнюю историю Цорна ни разу принцы и принцессы не убивали друг друга в борьбе за престол.
Альбэ в этом году должно было исполниться двенадцать. Чуть больше одиннадцати месяцев назад он и королева Селандина тоже сели на корабль. В Гексалиме должен был состояться Совет Океанских королевств – всех, которые имели выход к Гладкому океану. На деле океан этот был совсем не гладким и не тихим, а наоборот, сварливым и бурным. Древние, по-видимому, надеялись, что океан постарается соответствовать выбранному для него имени.
Но корабль не доплыл до места назначения, и когда пограничные суда обнаружили его, на борту не было никого. Ни королевы с принцем, ни слуг, ни матросов, никого. Не было следов борьбы, а все вещи остались на тех местах, на которых их оставили владельцы.
Инцидент расследовали лучшие маги Цорна, однако на корабле не нашли ни следа враждебной магии.
Так Янтарина стала наследницей престола. Стать королевой она не торопилась – ну какой руководитель государства из десятилетнего ребенка? До ее совершеннолетия всеми делами должны были заниматься отец, великий советник Ардрич и десять министров.
И стоило им смириться, оплакать потерю, как отец получил какое-то секретное донесение, поменялся в лице, и к концу недели был снаряжен корабль.
Янтарина знала, о чем шепчутся в Столице и во всех уголках Цорна, от города Сурь до самой Треугольной крепости – Цорнские подпустили слишком близко к власти не просто не-представителей Династии, а даже не гиперборейцев. Конечно, за четыреста лет кровь жителей Цорна сильно разбавилась, но слишком уж горды были потомки тех, кто жил в Первом Государстве.
После отъезда отца принцесса Янтарина старалась не попадаться милорду регенту на глаза, и благодаря размерам дворца ей это удавалось. Присутствовать на заседаниях Совета принцессе еще нельзя было, и свое время девочка проводила в книжном учении и тренировках, стрельбе из лука – тогда считалось дурным тоном не уметь владеть хотя бы одним видом оружия.
Но ужинать им приходилось вместе, и Янтарине кусок в горло не лез, пока регент сидел с ней за одним столом. Да и после ужина ей было неизменно плохо, приходилось рано уходить в свои покои. Лекарь не нашел в ней никакого недуга, лишь предположил, что вскоре принцесса станет девушкой.
Он пришел к ней ночью в самый темный предрассветный час. Безжалостные руки зажали ей рот и шарили по телу через одеяло, и знакомый голос шептал:
– Теперь только эта кровать отделяет меня от трона.
Ужас сковал девочку, а темнота сжималась вокруг нее кольцом. Даже если бы была возможность, она не смогла бы закричать – страх начисто лишил ее голоса. Ногти мужчины царапали ей щеку, весил он, казалось, как тысячи каменных плит.
Но дворец хранил Цорнских. То, что ей показалось часами, на деле было секундами. Прямо в комнате сверкнула молния, которая ударила мужчину в бок, и на доли мгновения, что дал свет от этой молнии, Янтарина увидела, что это действительно его лицо – перекошенное от желания, боли и сумасшествия лицо милорда регента трона Ардрича. Невидимая сила сбросила его с кровати, пронесла по воздуху и с размаху впечатала в каменную стену.
Сердечко ее стучало в висках, когда принцесса слетела с кровати, всунула ноги в домашние туфли и сорвала с кресла плащ. Выбежав в коридор, она обнаружила, что стражи у ее дверей нет, и во всем крыле башни леденяще тихо. Чтобы попасть наружу, принцессе бы пришлось пробежать чуть ли не через весь дворец. Но родители вовремя показали ей иные способы выбраться оттуда.
На два этажа ниже ее комнаты располагалась выставочная галерея, для которой ее прадедушка собрал около трех десятков картин. За одной из них – «Фландюррским пейзажем номер семьсот» – прятался проход в тайные ходы замка, из которых можно было попасть в канализации под городом, на рынок и много куда еще. Девочка неслась вниз по лестнице через одну ступеньку и вылетела прямо на гвардейца, патрулировавшего тот коридор.
– Сержант, – захлебываясь слезами облегчения, начала было свой рассказ принцесса, но увидела за спиной воина ухмыляющегося Ардрича.
Гвардеец держал ее так крепко, как будто стянул стальным обручем. И отпускать не собирался.
– И это сопливое существо должно стать королевой Цорна.
Ардрич провел пальцами по своим кровоточащим виску и губе, и волшебным образом раны исчезли с его лица. Янтарина почувствовала кислый запах пота, пропитавшего картуз гвардейца.
– Тащи ее за мной.
Вырываться было бесполезно, но она все же попыталась и лягнула солдата. Он отвесил ей пощечину, от которой запылала вся щека, а во рту возник солоноватый привкус.
– Ты думаешь, я не знал, куда ты побежишь? – Ардрич шел впереди и будто беседовал сам с собой.
Они спускались по главной лестнице башни, и принцесса прикидывала, не стоит ли закричать хотя бы сейчас. Но навстречу им не попадались ни солдаты, ни ночные слуги. А даже если и попались бы, то что с того? Ничто не мешало Ардричу перекупить их или убить щелчком пальцев.
Что он собирался с ней сделать?.. Ужас пропитал каждый ее вздох. Что, если он попытается завершить начатое в ее спальне?..
Она пришла в себя в подвале, в одном из сотен, что выкопали под дворцом. Факелы в скобах на стенах не чадили и давали ровный свет, позволяя девочке осмотреться. Дворец она знала хорошо, но не настолько, чтобы догадаться, под какой именно его частью они сейчас находились. По углам валялись коробки, и в душе
