— Впрочем, я думаю, в данном случае это простопривычка. Я по себе знаю, как трудно избавиться от чего-то, что когда-то запалотебе в голову. Вот я, например, никак не могу заставить себя…

Ее лицо неожиданно сделалось мрачным, и Фэй вопросительнопосмотрела на нее. Как справедливо заметила Мари, каждая оговорка что-тозначила. Порой — очень много.

Мари подняла на нее глаза.

— В последнее время я очень много думала об этом, Фэй.И мне кажется, что я наконец сумела перешагнуть через него…

Она отвернулась и стала смотреть в огонь, жарко пылавший вкамине.

— Ты имеешь в виду свое прошлое?.. Майкла? — негромкоспросила Фэй.

Мари только кивнула. Фэй выждала еще немного, и, когдапродолжения не последовало, она решила рискнуть и взять инициативу на себя.

— Почему ты думаешь, что сумела справиться сэтим? — серьезно спросила она.

— Я так решила, — ответила Мари с необычной длясебя жесткостью в голосе. — А ты считаешь, что у меня есть какие-то другиеварианты? — Она горько усмехнулась. — Ты прекрасно знаешь, Фэй, чтосо дня аварии прошло уже почти два года… Девятнадцать месяцев, если быть точной.Но Майкл до сих пор не нашел меня. Я думаю, он даже не стал искать — он непослал к черту свою мать, не сказал ей, что должен быть со мной, во что бы тони стало. Вместо этого он просто притворился, будто меня вовсе не существует иникогда не существовало. — Мари твердо посмотрела Фэй прямо вглаза. — Майкл отрекся от меня, и теперь я должна сделать то же самое.

Фэй покачала головой:

— Это будет не так просто, Мари. Сколько времени тысвязывала с ним все свои надежды, как многого ты от него ожидала… От него и отвашей любви.

— Как видно, я ожидала слишком многого. А он неоправдал моих ожиданий. — Мари не могла скрыть свою горечь.

— И как ты себя после этого чувствуешь?

— Нормально. — Мари пожала плечами. — Теперья сержусь на него, а не на себя.

— Значит, ты перестала проклинать себя за ту сделку,которую заключила с его матерью? — Фэй вступала на зыбкую почву, и оназнала это, но поднятый Нэнси вопрос требовал решения. Окончательного решения.

— У меня не было выбора. — Голос Мари былхолодным, как сталь, а тон очень категоричным.

— И ты больше не винишь себя? — продолжаладопытываться Фэй.

— С чего бы это? Или, по-твоему, Майкл до сих порказнит себя за то, что он меня предал? Думаешь, он не спит ночами, ворочается,думает обо мне? Черта с два! Ведь после… после того дня он даже не попыталсяменя найти.

— Мне кажется, что это ты не спишь ночами, это тыказнишь и упрекаешь себя за то решение, которое, как ты утверждаешь, ты немогла не принять. Скажи честно, Нэнси, так ли…

— Мари, черт возьми! Что касается твоего вопроса, то яна него отвечу. Нет, Фэй, это не так… Я непременно должна расстаться силлюзиями, которые питала до недавнего времени. Слишком долго они отравляли мнесуществование.

Ее слова прозвучали достаточно твердо, но Фэй они до концане убедили. И еще эта последняя оговорка: вместо «жизнь» Нэнси сказала«существование».

— И что ты думаешь делать теперь? — спросила Фэй.

«Чем ты думаешь заменить Майкла? Или кем? Может быть,Питером?» — вот что значил ее вопрос.

— Я думаю работать. Я уже решила, что на рождественскиеканикулы поеду на юго-запад и буду снимать, снимать, снимать… Там есть простоудивительные места, для фотографа это настоящий рай. Я уже составила план:Аризона, Нью-Мексико… Может быть, я даже слетаю на несколько дней в Мексику.

Нэнси говорила о своих планах с увлеченностью, даже сэнтузиазмом, но выражение ее лица оставалось непроницаемым, словно онастаралась спрятать свои подлинные эмоции. И Фэй догадывалась — что именно.Только теперь Нэнси потеряла Майкла — позволила себе потерять. И вместе с нимиз ее жизни уходила последняя надежда на счастье, о котором она когда-томечтала. Теперь Нэнси должна была начинать все сначала.

— Поездка займет не менее трех недель, — закончилаМари. — Так что можешь не беспокоиться о том, как я проведу праздники. Я проведуих интересно и с пользой.

— А что ты собираешься делать после праздников?

Мари слегка нахмурила лоб.

— Работать, работать и еще раз работать. Это все, чтоменя теперь интересует. Мне нужно чего-то добиться самой — ведь не могу же я доконца жизни оставаться на попечении Марион Хиллард. — Эту фамилию онапроизнесла с видимым отвращением. — Питер мне поможет на первых порах. Онуже договорился насчет выставки моих работ. Она состоится в январе, и тыобязательно должна на ней побывать! Если ты не придешь, я серьезно обижусь!

Фэй улыбнулась:

— Неужели ты всерьез думаешь, что я могу ее пропустить?

— В общем-то, конечно, нет. Просто я отобрала длявыставки свои самые любимые работы. Ни ты, ни Питер их еще не видели. Надеюсь,они ему понравятся, ведь они… несколько отличаются от портретов, которые яделала в самом начале.

— Они ему обязательно понравятся, — убежденносказала Фэй. — Ему нравится абсолютно все, что имеет хоть какое-тоотношение к тебе. Кстати, Нэн… то есть — Мари. Я давно хотела спросить тебя,как ты относишься к Питеру? Что ты к нему чувствуешь?

Мари со вздохом откинулась на спинку кресла и вытянула ногивперед, подсознательно принимая самую удобную, самую комфортную позу.

— О, Фэй, я к нему много чего чувствую!..

— Например? Можешь ли ты сказать, что… любишь его?

Пауза, которую сделала Фэй, была совсем короткой, едвазаметной, однако Мари посмотрела на Фэй с легким любопытством.

— В каком-то смысле — да. Я люблю его.

— Сможет ли он когда-нибудь заменить в твоей жизниМайкла?

— Не знаю… Я все время стараюсь — сознательно стараюсь— сделать так, чтобы это произошло. Тогда мне было бы много легче, но что-тоостанавливает меня. Наверное, я еще не готова. Не знаю, Фэй, я… — Маринеожиданно опустила глаза. — Я чувствую себя немного виноватой перед ним:Питер сделал для меня так много, а я почти ничем не могу отплатить ему. Да, язнаю, что за эту работу ему было щедро заплачено, но ведь эти деньги не мои… —добавила она быстро, почти испуганно, как будто предупреждая слова Фэй, которыхта вовсе не собиралась произносить. — К тому же все эти подарки, внимание,забота… Всего этого не купишь за деньги, и мне хотелось бы что-то дать емувзамен. Но что я могу дать?.. Ведь у меня почти ничего нет.

— Когда-нибудь у тебя будет много, много всего, Мари. АПитер… Он — очень терпеливый человек.

— Может быть, даже слишком терпеливый. Я же вижу, что яему небезразлична, и мне так не хотелось бы его обидеть!