– А дальше? – осведомился Томми.

– А дальше, – нахмурилась Таппенс, – все куда сложнее. Вполночь из Паддингтона отходит еще один поезд, но это слишком рано, она вряд лина него бы успела.

– Скоростной автомобиль? – предположил Томми.

– Хм! – Таппенс задумалась. – Все-таки целых двести миль…

– Я всегда слышал, что австралийцы – жуткие лихачи.

– Полагаю, это возможно, – согласилась Таппенс. – Тогда быона вернулась в Торки около семи утра.

– И пробралась в свою кровать в отеле «Касл», никем незамеченная? Или объяснила по прибытии, что отсутствовала всю ночь, и попросиласчет?

– Томми, мы с тобой полные идиоты! – внезапно воскликнулаТаппенс. – Ей вовсе незачем было возвращаться в Торки. Достаточно было толькопослать какого-нибудь друга в отель, чтобы он забрал ее багаж и оплатил счет.Тогда она получила бы оплаченный счет с нужной датой.

– Гипотеза выглядит солидно, – признал Томми. – Теперь мыдолжны отправиться завтра в Торки двенадцатичасовым поездом и проверить нашиблестящие выводы.

Прихватив с собой портфель с фотографиями, Томми и Таппенсна следующий день оказались в вагоне первого класса, зарезервировав места вресторане на второй ленч.

– Едва ли сегодня работают те же официанты, – сказал Томми.– Это было бы слишком большой удачей. Боюсь, нам придется несколько дней ездитьв Торки и обратно, пока мы не наткнемся на ту же смену.

– Проверка алиби – нелегкое дело, – отозвалась Таппенс. – Вкнигах это занимает два-три абзаца. Инспектор такой-то садится в поезд доТорки, расспрашивает официантов в вагоне-ресторане, и на этом все кончается.

Однако на сей раз молодой паре повезло. Официант, принесшийим счет за ленч, как раз работал в прошлый вторник. Томми привел в действиеметод, именуемый им «десятишиллинговым», и Таппенс продемонстрировалафотографии.

– Я хотел бы знать, – сказал Томми, – была ли одна из этихледи здесь на ленче в прошлый вторник.

В манере, достойной лучших образцов детективного жанра,официант сразу же указал на фотографию Уны Дрейк.

– Да, сэр, я помню эту леди и помню, что это было вовторник, так как она сама привлекла к этому внимание, сказав, что вторник длянее самый удачный день.

– Пока все идет хорошо, – заметила Таппенс, когда онивернулись в свое купе. – Возможно, мы также узнаем, что мисс Дрейк сняла номерв отеле. Куда труднее будет доказать, что она в тот же день вернулась в Лондон,но, может быть, ее вспомнит кто-нибудь из носильщиков на станции.

Однако там удача им изменила. Пройдя по платформе, Томмизадавал вопросы билетному контролеру и носильщикам. Получив полкроны в качествевознаграждения за беспокойство, двое носильщиков смутно припомнили, чтодевушка, похожая на одну из изображенных на фотографиях, уехала в тот день вЛондон поездом в шестнадцать сорок. К сожалению, это была фотография не УныДрейк.

– Но это ничего не доказывает, – заявила Таппенс, когда онипокинули станцию. – Возможно, она ехала этим поездом и ее никто не заметил.

– Она могла уехать с другой станции, например из Торра.

– Весьма вероятно, – согласилась Таппенс, – но мы займемсяэтим после того, как побываем в отеле.

Отель «Касл» был большим зданием, обращенным фасадом к морю.Сняв комнату на ночь и расписавшись в книге, Томми вежливо осведомился:

– Кажется, в прошлый вторник у вас останавливалась нашаприятельница, мисс Уна Дрейк?

Девушка за столиком очаровательно улыбнулась:

– Да, я хорошо ее помню. Кажется, австралийская молодаяледи.

По знаку Томми Таппенс предъявила фотографию.

– Хороший снимок, не так ли? – сказала она.

– Да, отличный, – согласилась девушка.

– Мисс Дрейк долго здесь оставалась? – спросил Томми.

– Только одну ночь. Следующим утром она уехала экспрессом вЛондон. Кажется странным тащиться на одну ночь в такую даль, но австралийскиеледи, очевидно, привыкли к путешествиям.

– Мисс Дрейк всегда обожала приключения, – сказал Томми. –Это не здесь она пошла обедать к друзьям, потом поехала куда-то в их машине,угодила в кювет и не смогла вернуться до утра?

– Нет, – ответила девушка. – Мисс Дрейк обедала в отеле.

– Вы в этом уверены? Я имею в виду, откуда вы знаете?

– Я видела ее.

– Я спрашиваю, так как думал, что она обедала у каких-тодрузей в Торки, – объяснил Томми.

– Нет, сэр, она обедала здесь. – Девушка улыбнулась и слегкапокраснела. – Помню, на ней было такое хорошенькое платьице: из шифона и все ванютиных глазках.

– Это решает дело, Таппенс, – сказал Томми, когда ихпроводили наверх в номер.

– Похоже на то, – кивнула Таппенс. – Конечно, девушка моглаошибиться. Спросим за обедом официанта. В это время года здесь не так многонароду.

На сей раз атаку начала Таппенс.

– Не могли бы вы сказать, была ли здесь в прошлый вторникмоя подруга? – с улыбкой спросила она у официанта. – Ее зовут мисс Дрейк,кажется, на ней было платье с анютиными глазками. – Таппенс показалафотографию. – Вот эта леди.

Официант улыбнулся в ответ:

– Да-да, я хорошо помню мисс Дрейк. Она говорила мне, чтоприехала из Австралии.

– Мисс Дрейк здесь обедала?

– Да, в прошлый вторник. Она спросила, куда в городе можносходить.

– И что вы ей ответили?

– Предложил ей театр «Павильон», но она в конце концоврешила остаться здесь и послушать наш оркестр.

– Черт! – пробормотал Томми себе под нос.

– Вы не помните, когда она обедала? – спросила Таппенс.

– Она пришла довольно поздно, должно быть, около восьми.

– Проклятие! – воскликнула Таппенс, выйдя вместе с Томми изресторана. – Версия разваливается! А поначалу все так отлично складывалось.

– Ну, нам следовало предвидеть, что так будет не всегда.

– А есть поезд, которым она могла уехать после обеда?

– Нет такого поезда, которым она могла бы прибыть в Лондонтак, чтобы успеть в «Савой».

– Ну, – заявила Таппенс, – осталась последняя надежда –горничная. Номер Уны Дрейк был на том же этаже, что и наш.