– Если она инвалид, то вряд ли могла переворачивать мебель.

– Значит, она не настоящий инвалид, а только притворяется.

– Зачем?

– Не знаю, – откровенно сказал Томми. – Я просто следовализвестному методу подозревать наименее вероятную персону.

– Вечно ты все превращаешь в забаву, – упрекнула егоТаппенс. – Должна быть причина, по которой эти люди так стремятся заполучить«Красный дом». И если ты не хочешь выяснить, в чем тут дело, то я хочу. Мнеочень нравится девушка.

– Ты права, Таппенс, – кивнул Томми. – Просто я не могуудержаться, чтобы не подразнить тебя. Конечно, в этом доме есть нечтонеобычное, и, что бы это ни было, до него нелегко добраться, иначе можно былобы ограничиться простым взломом. Но стремление купить дом означает, что тамлибо придется вскрывать полы или ломать стены, либо под садом расположенаугольная копь.

– Не хочу, чтобы это оказалась угольная копь. Зарытыесокровища выглядят куда более романтично.

– Хм! – произнес Томми. – В таком случае я, пожалуй, нанесувизит управляющему местным банком, объясню, что останусь здесь на Рождество и,возможно, куплю «Красный дом», и обсужу перспективу открытия счета.

– Но почему…

– Подожди и увидишь сама.

Томми вернулся через полчаса. Его глаза возбужденноблестели.

– Мы продвигаемся, Таппенс! Наша беседа протекала понамеченному плану. Потом я осторожно спросил, много ли у них золота, как в нашидни часто бывает в маленьких сельских банках: фермеры накопили его во времявойны. После этого мы переключились на причуды старых леди. Я изобрел тетю,которая в начале войны отправилась в извозчичьей карете в армейские и флотскиесклады и вернулась оттуда с шестнадцатью окороками. Он сразу же вспомнилклиентку, которая потребовала выдать ей все до последнего пенни, по возможностизолотом, и настояла, чтобы все ценные бумаги хранились лично у нее. Я выразилудивление подобной глупости, а он упомянул, что этой клиенткой была прежняявладелица «Красного дома». Понимаешь, Таппенс? Она забрала все деньги из банкаи где-то их спрятала. Помнишь, Моника Дин говорила, что их удивило, каким малымоказалось состояние тети? Да, она спрятала деньги в «Красном доме», и кто-то обэтом знает. И я могу догадаться кто.

– Ну?

– Как насчет преданной Крокетт? Она все должна знать опричудах прежней хозяйки.

– А как же доктор О’Нилл с золотым зубом?

– Конечно, он и есть племянник-джентльмен! Но где старухамогла спрятать деньги? Ты знаешь о старых леди гораздо больше меня, Таппенс.Где они прячут ценные вещи?

– Под матрасами, завернутыми в чулки и нижние юбки.

Томми кивнул:

– Думаю, ты права. Но наша старушка не могла этого сделать,потому что деньги нашли бы, когда перебирали ее вещи. Это не дает мне покоя.Старые леди не в состоянии вскрывать полы или выкапывать ямы в саду. Тем неменее деньги находятся где-то в «Красном доме». Крокетт не нашла их, но оназнает, что они там, и, когда она и ее драгоценный племянничек приберут к рукамдом, они перевернут все вверх дном и рано или поздно найдут то, что ищут. Мыдолжны их опередить. Пошли, Таппенс. Мы отправляемся в «Красный дом»!

Им открыла Моника Дин. Она представила их матери и Крокетткак возможных покупателей «Красного дома», что объясняло их желание осмотретьдом и сад. Томми не рассказал Монике о сделанных им выводах, но задавал ейразличные наводящие вопросы. Часть одежды и личных вещей покойной отдалиКрокетт, а остальное отправили бедным семьям. Все было тщательно просмотрено.

– Ваша тетя оставила какие-нибудь бумаги?

– Да, в письменном столе и в ящике комода в ее спальне, нотам не было ничего важного.

– Их выбросили?

– Нет, моя мать не любит выбрасывать старые бумаги. Срединих были какие-то старомодные рецепты, которые она хотела как-нибудь изучить.

– Отлично, – одобрил Томми. Затем он спросил, указав настарика, работавшего в саду возле одной из клумб: – Этот садовник работал здесьпри вашей тете?

– Да, приходил три раза в неделю. Он живет в деревне. Отбедняги уже нет никакого толку. К нам он приходит раз в неделю приводить сад впорядок. Большего мы не можем себе позволить.

Томми подмигнул Таппенс, давая ей знак не отходить отМоники, а сам направился туда, где работал садовник. Отпустив старику парукомплиментов, он небрежно осведомился:

– Вы как-то зарыли здесь коробку для старой леди, верно?

– Нет, сэр, я ничего не зарывал. Зачем это ей моглопонадобиться?

Томми покачал головой и, нахмурившись, зашагал назад к дому.Оставалась надежда, что изучение бумаг старой леди даст какой-нибудь ключ,иначе проблема могла остаться нераскрытой. Дом был старинным, но не настолько,чтобы содержать потайную комнату или коридор.

Прежде чем удалиться, Моника принесла им большую картоннуюкоробку, перевязанную тесемкой.

– Я собрала все бумаги, – сказала она. – Подумала, может, вызахотите взять их с собой, чтобы просмотреть как следует. Но я уверена, что выне найдете там ничего, способного пролить свет на таинственные происшествия вэтом доме…

Ее прервал ужасающий грохот наверху. Томми помчался полестнице. В одной из комнат на полу лежали разбитые вдребезги кувшин и глинянаямиска. В помещении никого не было.

– Привидение снова взялось за свои трюки, – усмехнулсяТомми.

Он задумчиво спустился вниз.

– Мисс Дин, не мог бы я немного побеседовать с Крокетт?

– Конечно. Сейчас я ее позову.

Моника вышла в кухню и вернулась с пожилой служанкой.

– Мы подумываем купить этот дом, – вежливо заговорил Томми,– и моя жена интересуется, согласились бы вы остаться с нами.

На полном достоинства лице Крокетт не отразилось никакихэмоций.

– Благодарю вас, сэр, – ответила она. – Мне надо подумать.

Томми повернулся к Монике:

– Мне нравится дом, мисс Дин. Насколько я понимаю, есть ещеодин потенциальный покупатель. Я знаю, сколько он предлагает за дом, и охотнозаплачу на сотню больше. Уверяю вас, это хорошая цена.

Моника что-то пробормотала, и Бересфорды откланялись.

– Я был прав, – сказал Томми, когда они шли по подъезднойаллее. – Крокетт в этом замешана. Обратила внимание, как она запыхалась? Этопотому, что она бежала вниз по черной лестнице, разбив кувшин и миску.Вероятно, Крокетт иногда тайком впускала в дом племянника, и он занимался тутполтергейстом, или как ты это называешь, пока она прислуживала за столом как нив чем не бывало. Вот увидишь, до конца дня доктор О’Нилл сделает очередноепредложение.