Следующим днем был сочельник. Томми и Таппенс отыскаликоттедж старого садовника, и Таппенс после нескольких минут разговора на общиетемы затронула интересующий их вопрос.

– Я бы хотела поесть на Рождество молодой картошки, –заметила она. – С индейкой она в самый раз. Интересно, здесь закапываюткартофель в жестяных банках? Я слышала, что это сохраняет его свежим.

– Конечно, закапывают, – отозвался старик. – Старая мисс Диниз «Красного дома» закапывала три банки каждое лето и никогда не забывала ихвыкопать!

– На газоне возле дома, верно?

– Нет, у ограды под елью.

Получив нужные сведения, они простились со стариком, подаривему на Рождество пять шиллингов.

– А теперь к Монике, – заявил Томми.

– Ты напрочь лишен театральной жилки, Томми! Предоставь этомне. У меня есть отличный план. Ты мог бы где-нибудь выпросить или стянутьлопату?

Конечно, лопатой они обзавелись, и поздней ночью две фигурыукрадкой проникли в сад «Красного дома». Место, указанное садовником, легкобыло найдено, и Томми принялся за работу. Вскоре лопата ударилась о металл, ичерез несколько секунд он выкопал большую жестяную банку из-под печенья. Онабыла накрепко заклеена пластырем, но Таппенс с помощью ножа быстро смогла ееоткрыть. Заглянув внутрь, она издала стон. Банка была полна картофеля. Таппенсвытряхнула его, но больше там ничего не было.

– Копай дальше, Томми.

Через несколько минут вторая банка вознаградила их труды.Таппенс распечатала ее.

– Ну? – с беспокойством осведомился Томми.

– Опять картошка!

– Черт! – выругался Томми, снова начиная копать.

– В третий раз повезет, – утешила его Таппенс.

– По-моему, мы попали пальцем в небо, – мрачно заметилТомми, не прекращая работать лопатой.

Наконец была извлечена третья банка.

– Снова карто… – начала Таппенс, но умолкла на полуслове. –Мы нашли это, Томми! Картошка только сверху. Смотри!

Она вытащила старомодную бархатную сумочку.

– Беги в гостиницу и захвати сумочку, – велел Томми. – Холодсмертельный, а я еще должен забросать землей яму. И тысяча проклятий на твоюголову, Таппенс, если ты откроешь сумочку до моего прихода!

– Я буду играть честно. Бр-р! Как же я замерзла! – Онабыстро удалилась.

В гостинице ей не пришлось долго ждать. Томми вернулся весьвзмыленный после раскопок и недавней пробежки.

– Наконец-то частным сыщикам повезло! – сказал он. –Открывайте добычу, миссис Бересфорд.

Внутри сумки оказались пакет из промасленного шелка итяжелый замшевый кошелек. Таппенс сначала открыла кошелек. Он был полон золотыхсоверенов. Томми пересчитал их.

– Двести фунтов. Полагаю, это все, что ей смогли выдать вбанке. Открой пакет.

Таппенс повиновалась. Внутри была пачка банкнотов. Онипересчитали их. Сумма составила ровно две тысячи фунтов.

Томми присвистнул:

– Вот это да! Монике повезло, что мы с тобой богатые ичестные. А что это там завернуто в папиросную бумагу?

Таппенс развернула маленький пакетик и вытащила ниткувеликолепного, тщательно подобранного жемчуга.

– Я не слишком разбираюсь в таких вещах, – медленно сказалТомми, – но уверен, что этот жемчуг стоит не меньше пяти тысяч фунтов. Посмотрина размер. Теперь понятно, почему старая леди хранила вырезку о том, что жемчуг– хорошее капиталовложение. Должно быть, она обратила все свои ценные бумаги вденьги и драгоценности.

– О, Томми, разве это не чудесно? Теперь Моника сможет выйтизамуж за своего симпатичного молодого человека и жить так же счастливо, как я.

– Это очень мило с твоей стороны, Таппенс. Значит, тысчастлива со мной?

– Ну, в общем, да, – призналась Таппенс. – Но я ненамеревалась это говорить. Просто с языка сорвалось от возбуждения. К тому жесегодня сочельник…

– Если ты в самом деле любишь меня, – заявил Томми, – тоответь на один вопрос.

– Ненавижу эти ловушки, – вздохнула Таппенс. – Ладно,спрашивай.

– Как ты узнала, что Моника – дочь священника?

– О, это всего лишь небольшой обман, – рассмеялась Таппенс.– Я вскрыла ее письмо, где она сообщала о своем визите, и вспомнила, что умоего отца был помощник мистер Дин, а у него была маленькая дочка Моника, летна пять младше меня. Оставалось сообразить, что к чему.

– Все-таки ты бессовестное создание, – заметил Томми. – Эге,уже бьет двенадцать! Счастливого Рождества, Таппенс.

– Счастливого Рождества, Томми. Для Моники это Рождествотоже будет счастливым, и только благодаря нам! Я очень рада. Бедняжка выгляделатак жалко. Я чувствую ком в горле, когда вспоминаю об этом.

– Ты очень добрая, Таппенс, – сказал Томми.

– И ты тоже, Томми. Мы становимся жутко сентиментальными.

– Рождество бывает раз в году, – рассудительно заметилТомми. – Так говорили наши прабабушки, и, по-моему, эти слова все ещезаслуживают внимания.

– Дружище, дружище, – пропела Таппенс, взмахнув хорошопромасленной оладьей.

Несколько секунд Томми молча смотрел на нее, потом широкоулыбнулся и пробормотал:

– Мы должны быть очень осторожны.

– Правильно, – с удовлетворением кивнула Таппенс. – Тыугадал. Я – знаменитый доктор Форчун, а ты – суперинтендент Белл[43].

– Почему ты хочешь быть Реджинальдом Форчуном?

– Ну хотя бы потому, что я люблю горячие оладьи.

– Это приятная сторона образа, – заметил Томми. – Но есть идругая. Тебе придется осматривать множество трупов с обезображенными лицами.

Вместо ответа Таппенс бросила ему письмо. Брови Томмиудивленно приподнялись.

– Рэндолф Уилмотт, американский посол. Интересно, что емунужно.

– Мы узнаем это завтра в одиннадцать.

Ровно в указанное время мистер Рэндолф Уилмотт, посолСоединенных Штатов при британском королевском дворе, был препровожден в кабинетмистера Бланта. Откашлявшись, он заговорил четко и неторопливо: