– Я пришел к вам, мистер Блант… Между прочим, я имею честьговорить с самим мистером Блантом, не так ли?

– Разумеется, – ответил Томми. – Я Теодор Блант – главафирмы.

– Всегда предпочитал иметь дело с руководителями, – заметилмистер Уилмотт. – Это многое облегчает. Должен признаться, мистер Блант, этаистория доводит меня до белого каления. Нет причин беспокоить Скотленд-Ярд, яне обеднел ни на пенни, и не исключено, что все это результат простой ошибки.Но я не понимаю, как эта ошибка могла произойти. Хотя здесь вроде бы нетникакого криминала, мне бы хотелось все выяснить. А то можно с ума сойти, непонимая, как, что и почему.

– Безусловно, – кивнул Томми.

Мистер Уилмотт описал происшедшее, подробно вдаваясь вдетали. Наконец Томми удалось вставить слово.

– Короче говоря, ситуация такова. Неделю назад вы прибыли вАнглию на лайнере «Номэдик». Каким-то образом ваш чемодан перепутали счемоданом другого джентльмена, мистера Ралфа Уэстерхейма, чьи инициалысовпадали с вашими. Вы взяли чемодан мистера Уэстерхейма, а он взял ваш. МистерУэстерхейм сразу же обнаружил ошибку, отправил ваш чемодан в посольство изабрал свой. Я прав?

– Целиком и полностью. Очевидно, чемоданы были абсолютноидентичны, и, учитывая одинаковые инициалы Р. У., ошибка легко могла произойти.Сам я не был осведомлен о происшедшем, пока мой слуга не известил меня, амистер Уэстерхейм (кстати, он сенатор, и я искренне им восхищаюсь) не прислалза своим чемоданом и не вернул мой.

– В таком случае я не понимаю…

– Сейчас поймете. Это только начало истории. Вчера яслучайно встретился с сенатором Уэстерхеймом и в порядке шутки напомнил ему опроисшедшем. К моему колоссальному удивлению, он как будто не понял, о чем яговорю, а когда я объяснил, то категорически отрицал случившееся. Он не забиралс парохода мой чемодан, среди его багажа вообще не было такого чемодана.

– Странно.

– Более чем странно, мистер Блант. В этом нет ни складу, ниладу. Если кто-то хотел украсть мой чемодан, он мог легко это сделать, неприбегая к подмене. К тому же чемодан не был украден, его мне вернули. С другойстороны, если его взяли по ошибке, зачем использовать имя сенатора Уэстерхейма?Нелепейшая история, но я хочу в ней разобраться из чистого любопытства.Надеюсь, дело не слишком тривиальное для вас?

– Вовсе нет. Хотя эта маленькая проблема, как вы говорите,может иметь много простых объяснений, она тем не менее выглядит весьмаинтригующей. Разумеется, прежде всего возникает вопрос о причине подмены, еслитаковая имела место. Вы сказали, что, когда вам вернули чемодан, из него неисчезло ничего ценного?

– Так утверждает мой слуга. Он бы заметил пропажу.

– Могу я узнать, что было в чемодане?

– В основном ботинки.

– Ботинки? – озадаченно переспросил Томми.

– Да, – кивнул мистер Уилмотт. – Странно, не так ли?

– Простите мое любопытство, – продолжал Томми, – но вы неперевозили секретные документы или еще что-нибудь в таком роде под подкладкойили в каблуке?

Казалось, вопрос позабавил посла.

– Надеюсь, тайная дипломатия не опускается до такого уровня.

– Разве только в книгах, – улыбнулся в ответ Томми. – Но мыдолжны найти какое-то объяснение. Кто приходил за другим чемоданом?

– Якобы один из слуг Уэстерхейма. Мой слуга не заметил в немничего необычного.

– Не знаете, его распаковывали?

– Не могу сказать. Полагаю, что нет. Но возможно, вы хотитерасспросить моего слугу? Он может рассказать вам об этом деле куда больше меня.

– Пожалуй, это было бы наилучшим выходом, мистер Уилмотт.

Посол написал несколько слов на карточке и протянул ееТомми:

– Полагаю, вы предпочитаете отправиться в посольство изадать вопросы там? Если нет, я пришлю слугу, его зовут Ричардс, сюда.

– Нет, благодарю вас, мистер Уилмотт. Я лучше схожу впосольство.

Посол встал и посмотрел на часы:

– Господи, я опаздываю на встречу! Всего хорошего, мистерБлант. Передаю дело в ваши руки.

Он быстро вышел. Томми взглянул на Таппенс, что-то писавшуюв блокноте в стиле деловитой мисс Робинсон.

– Что скажешь, старушка? – осведомился он. – Ты тоже невидишь в происшедшем, как говорил наш клиент, ни складу ни ладу?

– Никакого, – весело отозвалась Таппенс.

– Ну, для начала неплохо! Это свидетельствует о том, чтоздесь кроется нечто серьезное.

– Ты так думаешь?

– Это общепринятая гипотеза. Вспомни Шерлока Холмса иглубину, на которую масло погрузилось в петрушку, то есть я имел в видунаоборот[44]. Я всегда испытывал горячее желание узнать все об этом деле.Возможно, Ватсон когда-нибудь извлечет его из своих записных книжек. Тогда яумру счастливым. Но нам нужно браться за работу.

– Вот именно, – кивнула Таппенс. – Наш достойный Уилмотт –человек неторопливый, но уверенный в своих словах.

– Она разбирается в людях, – процитировал Томми. – Вернее,мне следовало сказать «он». Когда ты изображаешь детектива-мужчину, всегданачинается путаница.

– Ох, дружище, дружище!

– Побольше действия, Таппенс, и поменьше повторений.

– Классические фразы от повторения не тускнеют, – сдостоинством заявила Таппенс.

– Съешь оладью, – любезно предложил Томми.

– Благодарю, но только не в одиннадцать утра. Дурацкаяистория с этими ботинками. Почему ботинки?

– А почему бы и нет?

– Потому что это ничему не соответствует. Ботинки! – Онапокачала головой. – Здесь все не так. Кому нужны чужие ботинки? Какое-тобезумие!

– Может быть, похитили не тот чемодан? – предположил Томми.

– Возможно. Но если охотились за документами, то, скореевсего, взяли бы портфель. Документы – первое, о чем думаешь в связи с послами.

– Ботинки наводят на мысль о следах, – задумчиво сказалТомми. – Может, похитители хотели оставить где-то следы ботинок Уилмотта?

Таппенс задумалась, позабыв о своей роли, потом покачалаголовой: